Только он, по мнению <маленького
человека>, и может знать потребности людей, смягчиться бла-
годаря их мольбам, успокоиться, увидев знаки их раскаяния.
<Все это столь очевидно инфантильно, столь чуждо реальности,
что для образа мыслей, проникнутого человеколюбием, будет
болезненным само представление о том, что значительное боль-
шинство смертных никогда не сможет подняться над таким
пониманием жизни...>
Таким образом, правильная точка зрения Фрейда на ре-
лигиозную мистику приводила к отчаянию. А вокруг кипела
жизнь, переполненная борьбой за рациональное мировоззрение
и научное социальное регулирование. В принципе различий между
164
чдою и Фрейдом не было. Фрейд не заявлял просто о cuucni
мировоззренческом нейтралитете. Он отвергал <политическое>
мировоззрение и выступал за <научное>. Он чувствовал, что
его позиция противоречит политической. Я пытался показать,
что стремление к демократизации процесса труда является всего
чишь научно-рациональным и должно быть таковым. Тогда уже
началось разрушение созданной Лениным социальной демо-
кратии, развитие диктатуры в Советском Союзе и забвение
всех принципов истины, свойственных научному мышлению.
Это было неоспоримо. Я отвергал аполитичную точку зрения
Фрейда. Можно было только неясно ощущать, что как позиция
Фрейда, так и догматическая позиция советского правительства
были каждая по-своему обоснованны. Научное рациональное ре-
гулирование человеческого бытия является высшей целью. Но ир-
рациональная структура психологии масс, носителей исторического
процесса, делает возможной установление диктатуры с помощью
использования иррационализма.
Весь вопрос в том, кто, для чего и против кого осуществляет
власть. Во всяком случае, социальная демократия в России
была в начале своего развития самой человечной позицией,
которая оказалась возможной при имевшихся исторических ус-
ловиях и с учетом психологической структуры людей. Это не-
двусмысленно признал и Фрейд. Дегенерация ленинской со-
циальной демократии, ее превращение в нынешний диктатор-
ский сталинизм - неоспоримый факт, льющий воду на мель-
ницу противников демократии. Казалось, что пессимизм Фрейда
получил в последующие годы жестокое подтверждение: <Ничего
нельзя сделать>. После русского опыта развитие подлинной
демократии представлялось утопией. Тому, у кого нет науки
и искусства, остается <социалистическая религиозная мистика>,
до уровня которой деградировал громадный мир научных идей.
Следует подчеркнуть, что позиция Фрейда всего лишь отражала
основную позицию академических кругов, не веривших в де-
мократическое самовоспитание и духовную продуктивность масс
и ничего не делавших поэтому для того, чтобы дезавуировать
источники диктатуры.
С началом деятельности в социально-гигиенической сфере
меня больше не оставляла мысль о том, что общее культурное,
а в особенности сексуальное, счастье является, собственно, со-
держанием жизни и должно быть целью практической политики,
ориентированной на чаяния народа. Против этого выступали
see, включая марксистов, но сделанное мною в глубине ду-
шевного организма открытие заглушало все возражения, ока-
йалось сильнее трудностей и сомнений. Мою правоту под-
тверждала вся культурная продукция - от любовного романа
До самой высокой поэзии. Вся культурная политика (в области
165
кино, литературы и т. д.) вращается вокруг сексуальных про-
блем, живет их отрицанием в реальной жизни, признавая их
существование лишь на идеальном уровне. Ими живы про-
изводство предметов потребления и торговая реклама. Если
все человечество мечтает о любовном счастье и поверяет эти
мечты бумаге и слову, то разве не должно стать возможным
осуществление таких мечтаний? Цель была ясна. Факты, скры-
вавшиеся в глубине биологической структуры, требовали от
врача действий. Почему же стремление к счастью проявлялось
вновь и вновь только как фантастический образ, боровшийся
с жестокой реальностью?
Что в поведении людей можно признать в качестве цели
и намерения, которыми определяется их жизнь? Чего люди
требуют от жизни, чего хотят достичь в ней? Такие вопросы
Фрейд ставил в 1930 г. после дискуссий, на которых сказалась
свойственная широким массам сексуальная воля к жизни. Эта
воля проникла в тихую квартиру ученого и довела острые про-
тиворечия в его сознании до прямого конфликта.
Фрейду пришлось признать: <Ответ на этот вопрос вряд
ли будет ошибочен. Они стремятся к счастью, они хотят стать
счастливыми и остаться такими>. Люди хотят переживать ощу-
щение удовольствия - это программа реализации принципа удо-
вольствия, устанавливающая жизненную цель, и она занимает
центральное место в работе душевного аппарата. <Не может
быть сомнения в его целесообразности, и все же его программа
в ссоре со всем миром, как с макрокосмом, так и с мик-
рокосмом. Он вообще неосуществим, ибо ему противоречат
все институты Вселенной. Можно было бы сказать, что на-
мерение человека быть <счастливым> не включено в план <тво-
рения>. То, что называют счастьем в строгом смысле этого
слова, происходит скорее от внезапного удовлетворения на-
копившихся потребностей и по природе своей возможно только
как эпизодическое явление>.
Фрейд выразил здесь настроение, частично проявляющее
неспособность человека к счастью. Аргумент звучит хорошо,
но он неверен. Сначала кажется, что аскетизм является пред-
посылкой переживания счастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131