Однако Остин был безупречно честен, удачлив, чуток и исполнен любви. Всякая разумная женщина была бы счастлива стать обожаемой женой Остина Бранда. Возраст давал ему даже некоторое преимущество: прожитые годы сделали его мудрее. Если бы он был здесь, то сумел бы объяснить, что происходит с Сюзеттой. Остин понял бы, что ее изменившиеся отношения с Каэтано — естественный результат неподвластной ей ситуации. Сюзетта не сомневалась, что Остин посоветовал бы ей не беспокоиться из-за того, что иногда она чувствовала расположение к негодяю. Это чувство исчезнет сразу же, как только Сюзетта вернется в родной дом.
Она отошла от окна и легла на кровать. Сюзетта привыкла быть честной с собой. Теперь пришло время сказать себе правду, какой бы болезненной она ни была. А правда заключалась в том, что мысль о возвращении домой, к Остину, пугала ее не меньше, чем перспектива остаться здесь навсегда. У Сюзетты, жены Остина Бранда, была замечательная жизнь. Она была счастлива, и ее муж тоже. Повторится ли это когда-нибудь вновь?
Глаза ее наполнились слезами. Если бы сатана прочитал ее мысли, он рассмеялся бы от радости. Никому на свете Сюзетта не открыла бы ужасную правду. Если бы в эту тихую, жаркую ночь дьявол, потешающийся над ее мучениями, вдруг предоставил ей право выбора, если бы он вышел из преисподней и предложил ей на выбор, когда утренняя заря прольет на землю божественный свет, оказаться в объятиях Остина в их супружеской постели на большом ранчо Брандов в Джексборо или в объятиях Каэтано на этой узкой кровати в этой жаркой комнате — что бы она предпочла?
Тихие слезы Сюзетты сменились рыданиями. Она взглянула наконец в лицо ужасной правде. Грудь ее разрывалась от мук. Нестерпимая боль усиливалась от сознания того, что она не найдет утешения ни у Остина, ни у Каэтано. Оба они сочли бы ее безумной. Остин испытал бы отвращение, Каэтано развеселился бы. Жизнь Остина пошла бы прахом, жизнь Каэтано нисколько не изменилась бы. Для Остина Сюзетта была всем, для Каэтано — ничем.
— Сеньора, — постучал в дверь Панчо, — пожалуйста, откройте дверь.
Сюзетта поспешно села и вытерла глаза. Она забыла, что за дверью находится этот добрый седой человек, не подумала, что он может вообразить, услышав ее рыдания. Сюзетта открыла дверь. Вошел обеспокоенный Панчо, положил руку на плечо девушки и долго молчал.
— Милая сеньора, — наконец ласково сказал он, — вы плачете, потому что не можете забыть своего мужа.
Сюзетта посмотрела в его темные ласковые глаза:
— Нет, Панчо, я плачу оттого, что могу забыть!
Облегчив душу, Сюзетта почувствовала себя немного лучше, и ей даже удалось заснуть. Она скучала по Каэтано и больше не пыталась делать вид, что это не так. Каждый раз во время еды, подавая на стол, Сюзетта невольно смотрела на его пустующее место; по ночам, когда приходило время сна, она лежала на своей постели одетая, устремив взгляд на кровать Каэтано. Сон не шел к ней. Она вертелась с боку на бок, мечтая о возвращении этого стройного, красивого полукровки. Усталая и измученная жарой, Сюзетта вставала, раздевалась, сворачивалась калачиком в постели Каэтано и засыпала, прижав его подушку к обнаженной груди.
На третий день после отъезда Каэтано она сидела в своей комнате и ждала его. Панчо сказал ей, что, возможно, Каэтано вернется сегодня днем, но скорее всего его следует ожидать только завтра. Сюзетта ждала. Она знала, что Каэтано приедет сегодня. Ее охватило волнение. Сюзетта сидела на кровати, скрестив ноги, и читала, время от времени бросая настороженные взгляды в окно.
В самый тихий и жаркий полуденный час задремавшая Сюзетта услышала какой-то шум. Она встала и подошла к окну, заметив, что главные ворота открыты. Сердце ее учащенно забилось.
На раскаленный внутренний дворик легкой рысью влетел Уголек, его гладкая черная шкура блестела в ярких лучах солнца. На его спине, низко надвинув на глаза шляпу, величественно восседал Каэтано. Панчо устремился ему навстречу. Каэтано спешился и бросил поводья охраннику у ворот. Он заговорил с Панчо, так и не взглянув в сторону дома. Подошли другие мужчины, и Сюзетта нахмурилась: все желали поздороваться с ним, так что пройдет целая вечность, пока он войдет в дом.
Она ошибалась. Тряхнув головой, Каэтано прошел сквозь собравшуюся во дворе толпу. Теперь он был уже в большой комнате, и Сюзетта явственно слышала его приближающиеся шаги. Сердце ее перестало бешено колотиться — оно замерло.
Дверь спальни медленно открылась.
Глава 28
Он остановился в дверном проеме. Сюзетта не отрываясь смотрела на Каэтано. Его грязный стетсон был низко надвинут на лоб. Расстегнутая на смуглой груди хлопковая рубашка была пропитана потом. Вокруг шеи был повязан темно-синий шелковый платок. Узкие штаны туго облегали его стройные ноги, ремень с кобурой низко спускался на узкие бедра. Сапоги были покрыты селитровой пылью.
Сюзетта окинула взглядом фигуру Каэтано, а затем снова посмотрела ему в лицо. Его темные пронзительные глаза были устремлены на нее, он улыбался. Очевидно, Каэтано проделал трудный путь, спеша домой. Впервые за все время она видела Каэтано грязным, но это не имело никакого значения.
Что вызывало у нее желание броситься к нему, прильнуть к его грязному сильному телу и целовать покрытое пылью лицо? Сюзетте хотелось сорвать пропитанную потом шляпу, запустить пальцы в его густые черные волосы. Она изнемогала от желания слизнуть пыль с его чувственных губ, пока он не поцелует ее так, как не целовал ни один мужчина. Сюзетта жаждала уткнуться лицом в его блестевшую от пота смуглую шею, вдохнуть мужской запах и почувствовать, как длинные мускулистые руки Каэтано обнимают ее, крепко прижимая к грязному телу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118