Остин скакал рядом, и с лица его не сходила улыбка.
— Ты скажешь мне, куда мы направляемся? — спросила Сюзетта, щурясь от яркого октябрьского солнца.
— Домой.
— Домой? — нервно рассмеялась Сюзетта. — Дорогой, ты разве забыл? У нас нет дома, если ты только не имеешь в виду мой дом. Мы едем туда? Ты собираешься там жить, Остин?
— Нет, милая, я имею в виду наш дом. Твой и мой. Дом, который никогда не принадлежал никому другому. Наш, и ничей больше.
— Ты говоришь загадками, Остин. Будь добр, объясни. Откуда у нас…
— Больше никаких вопросов, — перебил он жену.
Сюзетта тряхнула головой, откинув назад волосы. Она наслаждалась скачкой. От свежего воздуха щеки молодой женщины порозовели, к ней вернулись силы и бодрость духа. Деревья были одеты в яркие разноцветные наряды, а высокое небо сияло необыкновенной голубизной. Тихая, пустынная красота этих мест радовала глаз, и Сюзетту переполняло приятное чувство от возвращения домой.
Когда они въехали на территорию ранчо Остина, Сюзетта удивилась. Они направлялись не к руинам дома мужа, а совсем в другое место, отстоявшее в нескольких милях от него. Сюзетта уже собиралась задать вопрос, но тут они поднялись на небольшой холм, и она все увидела сама.
Остин улыбался. Он наслаждался изумлением, застывшим на прекрасном лице жены, и терпеливо ждал, когда она начнет задавать вопросы. Сюзетта вновь перевела взгляд на большой дом. Затем крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Дом не исчез. Она опять посмотрела на мужа.
— Остин…
— Да, любовь моя. Наш дом. Я построил его для тебя.
Остин подхватил жену на руки и быстрым шагом пересек пространство перед домом, которое со временем превратится в ухоженный сад.
— Я перенесу тебя через порог, дорогая.
Сюзетта засмеялась и обвила руками его шею. Не успела она перевести дух, как Остин принес ее в большую столовую. За длинным полированным столом вишневого дерева могли без труда поместиться тридцать человек. Стулья с высокими спинками были обтянуты голубым бархатом, а под зеркалом в изящной раме располагался массивный буфет. В зеркале, занимавшем всю стену, отражались счастливые лица хозяев.
Остин помчался в вестибюль и поднялся по устланной ковром лестнице. Он пересек широкий холл и вошел в комнату, которая, по всей видимости, должна была служить спальней хозяина.
Сюзетта покрывала поцелуями его улыбающееся лицо, все время повторяя:
— Остин, я не могу в это поверить! Каким образом, дорогой? Когда? У меня просто слов нет! Это все действительно наше?
Остин кивнул, обрадованный восхищением жены:
— Это все наше, любимая. А что касается твоего вопроса — я уже как-то говорил тебе, что если есть деньги, то нет ничего невозможного. Я задумал построить этот дом еще задолго до нашей свадьбы. Как только ты согласилась стать моей женой, я претворил свои планы в жизнь. Тебе правда здесь нравится?
— Нравится? Я никогда не видела ничего подобного! Это дворец, достойный королевских особ, это…
— Для меня, моя милая Сюзетта, ты и есть королева. Пойдем, мне еще нужно многое тебе показать.
— Подожди, Остин.
— В чем дело?
— Милый, — она понизила голос и бросила взгляд на кровать под балдахином, — есть ли… Наши кровати уже застелены?
Остин обернулся.
— Превосходными шелковыми простынями голубого цвета, любимая.
Улыбаясь, она что-то зашептала ему на ухо. Остин широко раскрыл глаза, зажмурился и поцеловал ее.
— С превеликим удовольствием! — Он подхватил Сюзетту на руки и понес к кровати.
Пока она раздевалась, Остин откинул покрывало. Они забрались в постель как раз в тот момент, когда яркое осеннее солнце стало опускаться за горизонт. Чудесный осенний день подходил к концу. Комната и находившиеся в ней мужчина и женщина купались в мягком желтовато-оранжевом свете. Остин склонился над своей прекрасной женой и коснулся се золотистых волос, разметавшихся по голубому шелку подушки.
— Иди ко мне, — прошептала она, почувствовав его губы на своих губах.
Сюзетта обвила руками шею мужа и страстно поцеловала его.
Когда влюбленная пара выбралась из кровати, солнце уже давно зашло. Голод побуждал их поскорее вернуться в Джексборо, в обеденный зал отеля «Уичито».
За девять месяцев, пока Бранды отсутствовали, Джексборо сильно изменился. Поскольку индейцы больше не представляли опасности, солдаты наконец покинули Форт-Ричардсон. Все племена теперь жили в резервации, вытесненные с родных равнин, а бизоны, составлявшие основу их существования, быстро исчезали.
Поселенцы считали это хорошей новостью, поскольку уже не боялись, что с них снимут скальп кровожадные краснокожие. Население графства смотрело на отъезжающих солдат с такой же радостью, с какой встретило освобождение от индейцев. Совсем иначе чувствовали себя торговцы. Маленький городок больше никогда не будет так процветать, как в те времена, когда форт был полон военных. Денежный поток иссяк, и салуны один за другим закрывались.
Наступил день, когда флаг, реявший над некогда оживленным фортом, спустили, последний обоз с грузами двинулся дальше на запад, и последний солдатский мундир исчез за линией горизонта. Здания вернули прежнему владельцу. Никогда теперь сигнал утренней побудки не поднимет с постелей молодых людей. Осталось только кладбище, где покоились воины, когда-то каждый день вышагивавшие на многолюдном плацу. На форт опустилась тишина.
Джексборо покинули не только солдаты. Все меньше и меньше ковбоев занимались перегоном скота на рынки восточного побережья. Железная дорога, дошедшая до города, предлагала более быстрый и дешевый способ доставки животных, чем долгие и опасные перегоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118