— Следовательно, вы рассказали ему о своей коллекции?
— Разумеется… Понимаете… Если вы не разбираетесь в чем-нибудь конкретном, то стараетесь показать, что знаете что-нибудь другое. Ведь это свойственно всем людям…
— Верно, всем людям, — повторил я. — Скажите, как называлась галерея мистера Грея?
— А, — казалось, он даже немного растерялся, — вы же сказали, что именно он рекомендовал вам посмотреть мою картину?
— Я бываю в стольких галереях, что позабыл, какая именно меня направила к вам.
— Галерея изобразительных искусств «Руа-Пегу». Я ездил туда на прошлой неделе.
— Куда «туда»?
— В Веллингтон. — Улыбка исчезла с его лица. — Послушайте, что все это значит? Зачем вы сюда приехали? Мне кажется, вы вовсе не знаете мистера Грея.
— Нет, — признался я. — Но, мистер Апдайк, мы хотим предостеречь вас. Мы действительно художники, мой друг и я. После того как мы увидели вашу великолепную коллекцию жадеита, наш долг рассказать вам, что люди, имеющие подобные ценности, были ограблены вскоре после того, как приобрели картину… На вашем месте я проверил бы, исправна ли сигнализация в вашем доме.
— Но… Бог ты мой…
— Существует шайка преступников. Они следят за продажей картин, а потом грабят дома покупателей. Думаю, они рассуждают так: если кто-то может позволить себе приобрести Херринга, то у него наверняка есть что украсть…
Он смотрел на меня со все возрастающим пониманием.
— Вы хотите сказать, молодой человек, что я, рассказав мистеру Грею про жадеит…
— Думаю, — прервал я его, — вам есть смысл прибегнуть к большим, чем обычно, мерам предосторожности.
— И… на какой срок?
— Не знаю, мистер Апдайк. Может быть, и на достаточно долгое время.
Его круглое веселое лицо приобрело выражение серьезной озабоченности.
— Вы приехали сюда, чтобы рассказать об опасности. Зачем вам такие хлопоты?
— Я согласился бы на куда большие хлопоты, чтобы уничтожить их подлую шайку. Мой кузен приобрел в Австралии картину. Его дом в Англии был ограблен. Жена кузена застала преступников в доме, и они зверски ее убили.
Норман Апдайк посмотрел на меня долгим взглядом. Я не мог скрыть от него гнев, который кипел во мне, даже если бы и постарался. Он содрогнулся.
— Просто счастье, что вы не против меня!
Я с трудом заставил себя улыбнуться.
— Мистер Апдайк! Пожалуйста, будьте осторожны! Когда-нибудь, возможно, и полиция придет посмотреть на вашу картину и спросить, где вы ее приобрели… Во всяком случае, если я взялся, надеюсь, так оно и будет.
— Я встречу их, — твердо ответил он и понимающе улыбнулся.
Глава 14
Из Окленда Джик повез нас в Веллингтон. Это примерно восемь часов езды на машине.
Мы остановились на ночь в мотеле города Гамильтон, к югу от Окленда, а утром двинулись дальше. Слежки за нами не было. Я был уверен, что никто не сидел у нас на хвосте в Окленде, когда мы посетили Апдайков.
Но Уэксфорд уже должен был знать, что у меня на руках список иностранных покупателей, в котором есть несколько новозеландских адресов. Он не мог догадаться, какой именно адрес я выберу, но, безусловно, додумается, что, остановившись на букве «В», я прямиком попаду в Веллингтонскую галерею.
Итак, там нас может ожидать сюрприз.
— Ты что-то приуныл, Тодд, — начала Сара.
— Прости, задумался.
— О чем?
— Когда мы наконец остановимся на ленч.
Она звонко рассмеялась.
— Но мы же основательно позавтракали.
Мы миновали указатель поворота на Роторук, в страну гейзеров.
— Может, кто-нибудь желает горячей грязи? — спросил Джик.
— Неподалеку находится геотермальная электростанция, — сообщила Сара, — которая работает на выбросах пара из-под земли. Там ужасные черные кратеры, смердящие серой, а земная кора настолько тонкая, что местами даже вибрирует, и кажется, что под ней просто пустота…
— И еще, — добавил Джик, — у них здесь через пятницу бывают землетрясения.
— Я где-то читала, что в Веллингтоне землетрясения настолько часты, что новые кварталы строят на специальных платформах-люльках, — добавила она.
— Спи, небоскребик, спи, — запел Джик приятным голосом. Солнце сияло, а вокруг зеленели листья незнакомых мне растений.
Проносились пронзительно зеленые поляны и глубокие таинственные ущелья. Качалась на ветру трава почти в человеческий рост. Чужая земля, дикая и прекрасная.
— Взгляни на чьяроскуро, — произнес Джик, когда машина вынесла нас в небольшую долину с особо живописными очертаниями.
— Что это такое? — спросила Сара.
— Светотень, — пояснил он. — Контраст и гармония. Профессиональный термин. Весь мир — чьяроскуро, а все мужчины и женщины — просто пятна света и тени.
— Каждая жизнь — чьяроскуро, — сказал я.
— И каждая душа.
— Душа врага — серая, — возразил я.
— Ты тоже станешь серым, смешивая красное, голубое и белое.
— Серая жизнь, серая смерть — все выравнивается в одинаково серое пятно — в ничто.
— Никто, — воскликнула Сара, — никогда не назовет вас обоих серыми!
— Серыми?! — вскричал я. — Серый — Грей! Конечно же, черт побери!
— О чем ты? — спросил Джик.
— Грей — фамилия человека, снявшего на три месяца пригородную художественную галерею в Сиднее, и Грей — фамилия типа, продавшего Апдайку его «Херринга».
— Ох! — Вздох Сары разрушил чары солнечного дня.
— Прости, — сказал я.
Их так много, подумал я. Уэксфорд и Грин, молодой парень, заливший Джику глаза скипидаром, женщина и Харли Ренбо, двое преступников в Алис-Спрингсе, одного из которых я знаю в лицо. Кстати, второй мог оказаться Бровастым.
А теперь Грей. По меньшей мере девять человек. Это те, о которых я что-то знаю, но их, наверно, больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63