Сидя в ванной, он попросил мать подойти к нему.
— Сегодня можно говорить только о планах. А завтра надо будет засучить рукава и приняться за дело. Надеюсь, у нас готовы три этажа донжона и нижний зал дома? Это позволит разместить пятьдесят — шестьдесят благородных гостей. На двух самых верхних этажах башни — еще пятнадцать, если уложить поплотнее; человек двадцать — в большом зале. В каждой из шестнадцати башенных комнат поместится от двух до четырех человек. Значит, сможем устроить где-то человек сто пятьдесят. Больше, наверное, не будет. Из восточных графств, с дальнего севера мало кто приедет. Слишком далеко, да и путь тяжелый.
— Я не первый год живу на свете, и гостей принимать мне приходилось. Как вести дом, меня учить не надо. Ты мне лучше скажи, куда девать свиту гостей и чем всех кормить.
Вот для этого он и должен быть здесь, дабы ни у кого не было никаких вопросов. Без него ничего не получилось бы. Херефорд вылез из ванны, позволил сестрам вытереть себя досуха. Разговор с леди Херефорд прервался, когда он объяснял возбужденным сестрам, откуда у него тот или другой шарм. Как все юные леди, Анна и Кэтрин обожали военные истории и упивались рассказами о кровопролитных сражениях, что никак не вязалось с их хорошими манерами. В конце концов он оделся, отвесил каждой по шлепку и выпроводил заниматься собственными делами.
— Свиту набьем, как сельдей в бочку, в подвалах донжона, дома и в коридорах, а для остальной челяди надо освободить дома крепостных, почистить их, и пусть ночуют там. Они будут с крышей над головой и в тепле, а то, что кров их не слишком элегантен — переживут. Весь деревенский скот — на стол. Сейчас я при деньгах, так что освободим их от свадебного оброка и возьмем только скот.
— Эти живые кости? Да какое там мясо!
— Какое есть, такое и будет. Завтра иду на охоту. Линкольн с Раннулфом уже приехали. Анне, как я понял, молодой граф понравился. Они помогут мне на охоте. Когда приедет Честер, тот будет охотиться с утра до вечера. Ему больше ничего и не надо. Плохо, если нам не хватит фуража. Тогда придется идти на город. Не люблю воевать с торговцами, но тут уж ничего не поделаешь.
— Пусть будет так, как ты решил. А чем ты думаешь занять мужчин? Они передерутся насмерть, если их долго удерживать вместе.
— Вот это, мам, самое скверное! Турнир в такую погоду не устроишь, чтобы унять разбушевавшихся, на охоту не повезешь. Мы всю дичь перебьем для пира. Но думаю устроить травлю с собаками и пошлю людей выгнать зверя из дальних лесов. А лучше отправь гонцов ко всем вассалам, чтобы приехали со своими менестрелями, жонглерами да кого по дороге встретят. Танцы, наконец, устроим.
— Было бы где, — задумалась леди Херефорд. — У тебя ни гроша, Роджер, не останется после всего этого. Почему бы Честеру не взять на себя часть расходов на свадьбу собственной дочери?
— Пока я не банкрот, и как будто это мне не грозит. О расходах я позабочусь сам, мама. Ладно, не печалься. Клянусь, я вовсе не собирался досадить тебе, у меня не было другого выбора. Я стараюсь сделать как можно лучше.
Леди Херефорд попыталась улыбнуться и погладила сына по голове.
— Для всех остальных — да, ты сделаешь все. Вот подумать о себе у тебя получается не всегда.
— Ну вот, узнаю свою мамочку! Так может говорить только слепо любящая мать! Она не видит, что о себе я тоже забочусь.
— Твой отец был таким же. На словах он стоял за себя, но когда повелевал долг — шел первым, не думая об опасности или выгоде.
— Но разве не для себя старался, выполняя долг? А что дало ему титул графа, богатство и почести? Давай оставим этот разговор, мам, ведь я еще голоден, и пора выйти к гостям, они могут обидеться. Пошли.
* * *
Проснулся Херефорд на рассвете с большим желанием женщины. Он машинально протянул руку, но в кровати, кроме него, никого не было, и он в недоумении оглядел спальню. Тут он кисло ухмыльнулся и повалился обратно, борясь с неодолимой охотой. Маменька очень проворно спровадила всех его временных наложниц, он даже не успел спросить, куда она их рассовала, заводить же новую неловко, когда вот-вот должна приехать Элизабет. Ждать осталось недолго, сказал он себе, и встал помочиться, что в таких случаях помогало. Его тут же прохватил холод, и он, дрожа, юркнул в тепло пуховиков, чтобы вскоре уже одеваться для охоты. Уставившись в балдахин над кроватью, стал с удовлетворением перебирать, что успел переделать за вечер накануне.
Анна и Раннулф, кажется, неплохо подошли друг другу. Неудивительно: она хороша собой, нежна и с мягким характером, а Херефорд наделил ее богатым приданым, так что у Раннулфа были все основания остаться довольным. Молодой человек тоже выглядел достаточно хорошо: воспитан, храбр и неплохо выглядит в бою. Таким жена может вполне гордиться, а отец достаточно богат, чтобы наделить его по случаю женитьбы собственным замком и считать вассалом, хотя он и младший сын. Тут все было в порядке.
Дело с Певерелом тоже выгорело. Немало времени потратил Херефорд на рассуждения о том, как разбогател констебль Ноттингема, будучи фаворитом короля. При этом осторожно напомнил об оскорблении семьи попыткой отравить Честера, что осталось неотомщенным. Сказал также, как бы между прочим, что якобы Честер еще до предательства Певерела был связан с ним какой-то клятвой не чинить ему зла, на которую потом еще выдал свою гарантию. Поскольку король был другом Певерела и врагом Честера, нарушать клятву было бы неразумно: король мог покарать за это под предлогом той гарантии, хотя правда и была на стороне Честера. Ненароком вздохнул с сожалением, что из-за женитьбы на дочери Честера он не может воспользоваться этим предлогом для набега на замок Ноттингема, а между тем слышал, что Певерел — страшный скряга и набил сундуки золотом да яхонтами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131