Он молча протянул ей кофейник и котелок. Дэни взяла их, стараясь не дотронуться до его рук, повернулась к нему спиной, развязала самый большой узел и положила в него посуду. Ей потребовалась минута, чтобы затянуть кожаные ремни, и затем она начала седлать свою лошадь.
Судя по тому, как Трой Фонтейн легко отпускал ее, было ясно, что его мало волнует, куда она едет и что с ней станет. Но Грейди Маддокс не хотел уступать и еще раз попытался убедить ее остаться с ними.
– Послушайте, мисс, позвольте нам хотя бы проводить вас к вашим родителям. Вам следует сидеть дома! – Он подошел к ней, когда она взяла поводья и приготовилась сесть на лошадь. – У меня дома четыре сестры, и мне очень не хотелось бы, чтобы хоть одна из них ехала верхом неизвестно куда в одиночку. Вам нечего меня бояться.
– Вы правы. Я вас не боюсь. Потому что уезжаю.
Дэни вставила одну ногу в стремя, другую перекинула через седло и села. Она дернула веревку, к которой были привязаны мул и лошадь Джейка, и ударом руки пустила рыжего пони шагом. Чувствуя, что мужчины продолжают на нее смотреть, Дэни остановилась перед самым лесом, обернулась и, избегая взгляда Маддокса, посмотрела Фонтейну в глаза.
– Не думайте, что вам когда-нибудь еще раз удастся меня одурачить, – сказала она. – Вчера ночью я была почти уверена, что вы лжете, но не хотела рисковать. – Лицо ее вспыхнуло от смущения, когда она вспомнила, как согласилась на его требования, как он перехитрил ее, рассказав басню о боевой группе Фонтейна. Это чувство снова рассердило ее и помогло ей преодолеть всякое желание задержаться. Сузив глаза, Дэни твердым голосом сказала: – В следующий раз я вам ни за что не поверю. Больше я не сделаю такую глупость.
Не дожидаясь, что они скажут, Дэни повернулась и пустила лошадь по лесной тропе. Ее желудок протестующе заурчал, и она порылась во «всякой всячине» в поисках вяленого мяса. «Будь ты проклят, Джейк!» – проговорила она про себя, отрывая большой кусок сушеного бизоньего мяса. Подумав немного, она решила взять свои слова обратно. «Прости меня, Джейк», – мысленно произнесла Дэни. Она не хотела обрекать своего друга на вечные муки. Но когда, перекусив, она продолжила свой одинокий путь, то в сотый раз спросила себя, почему он покинул ее так внезапно. На первый взгляд, лес, окружавший ее, казался пустым, но хотя Дэни чувствовала себя одиноко, она знала, что она в нем не одна. Стук дятла затихал по мере того, как она удалялась от него, но где-то впереди нее наверху слышалось грустное воркованье одинокого голубя. Легкий ветерок шептал в верхушках деревьев. Она знала, что в эту минуту по веткам пихт карабкаются белки, а по мягкому одеялу из гниющих сосновых иголок, покрывающему лесную почву, бегают белоногие мыши, дикобразы и зайцы.
Мир был наполнен звуками, но Дэни не слышала их, в то время как ее маленькая лошадь устало тащилась по направлению к лощине, где старый Моуз построил свой дом. На смену ее решимости продолжать путь пришла грусть, поэтому она решила что-нибудь спеть. Вначале ей трудно было выбрать подходящую песню. Без Джейка ее ожидало неясное будущее и, казалось, петь было не о чем. И все же она должна была попытаться спеть. Дэни знала, что если не запоет, то скоро расплачется. Проезжая по склону холма, она медленно, неуверенным голосом запела: «Лиса вышла из дома ночью холодной, в город отправилась очень голодная, просит луну осветить ей дорогу: долог мой путь к дорогому порогу».
Незатейливые слова и веселая мелодия старой народной песенки наполнили ее сердце радостью, вытеснившей печаль. Песня эта, к тому же, была очень своевременной, поскольку Дэни, как и той лисе, предстоял еще долгий путь до места назначения. Джейку всегда нравилось, как она поет, и она любила выражать свое настроение песней. Дэни вспомнила, как Джейк всегда просил ее спеть его любимые песни, и она охотно соглашалась. Музыка помогала им коротать тихие зимние вечера и скрашивала их долгие утомительные поездки по этой земле. Она запела громче, веселые ноты взметнулись выше деревьев. Дэни хотела, чтобы Большой Джейк услышал ее, если он мог слышать.
Трой Фонтейн смотрел с улыбкой на удаляющуюся тонкую фигуру девушки, ведущую за собой через густой лес тяжело нагруженных животных. Она такая крошечная, – подумал он. Несмотря на ее маленький рост, ему показалось, что она заполнила солнечным светом это ясное утро. Накануне ночью темнота скрыла от него ее неопрятный вид, ее поношенную кожаную одежду, испачканную грязью и жиром, ее неровно подстриженные на затылке густые волосы. Но даже ночная темнота не могла помешать ему ощутить гибкость ее юного тела, прижимающегося к нему, упругость ее крупных грудей у него под рукой.
В это утро при свете солнца ее серые глаза пленили его, словно железные пружинные капканы, которыми она ловит дичь. Ее круглые ясные глаза с серебряными крапинками были обрамлены густыми темными ресницами. Странное чувство овладело им, когда он смотрел в эти серые глаза, – чувство, которому он не мог дать названия и которого никогда прежде не испытывал.
Грейди прервал его размышления.
– Я думаю, нам нельзя отпускать ее одну.
Трой с задумчивым видом продолжал смотреть вслед Дэни, которая скрылась за деревьями.
– Правильно. Но мы можем позволить ей думать, что мы ее отпустили.
Фонтейн подошел к костру, на котором жарился сочный олений бочок, и ловко повернул крепкую зеленую ветку, служащую вертелом. Блюдо было почти готово.
– Грейди, возьми лошадей и привези сюда остальные вещи. Я оставил их возле реки. – Он указал в сторону востока и добавил: – Они близко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133