Мать недоверчиво смотрела на него.– Господи, Элерик, ему было девяносто два года. О чем бы ты знал, если б выполнял семейный долг. – Она поджала губы. – Полагаю, ты не придешь завтра на похороны?Девеллин медленно жевал, стараясь выиграть время. Она хитра, его мать.– Ты одна?Сжав руки, та смотрела на канделябр.– Нет, я не одна.Маркиз аккуратно отрезал кусочек мяса.– Я не могу. Ты сама знаешь.– Не вижу причины! Кузен Ричард был моим родственником, а не твоего отца, Элерик.– Формально, как тебе известно.– Отец скучает по тебе, – прошептала мать.– Не скучает. – Девеллин бросил нож. – Думаю, после десяти прошедших лет ты уже все поняла, мама.Ее широко раскрытые глаза блестели, как он надеялся, от света канделябра. Внезапно она встала и принялась ходить по столовой, останавливаясь, чтобы взять безделушку или подсвечник.– Оцениваешь пробу? – спросил он, стараясь вернуть голосу шутливость.Мать бросила на него мрачный взгляд, затем провела кончиками пальцев по стене.– Право, Элерик! Пурпурные матерчатые обои в столовой? Ты хотя бы имеешь представление, насколько это вульгарно?Маркиз не имел. Обои выбирала Камелия или же ее предшественница.– Я безнадежный профан, – сказал он, подхватывая вилкой мясистый черный трюфель. – Но если вы находите вульгарным это, мэм, тогда взгляните на мои розово-красные драпировки в спальне.– Элерик, – тяжело вздохнула мать, – я уже видела твою гостиную. Она выглядит как дешевый бордель.– Мама, – с улыбкой возразил Девеллин, – моя любовница устраивает здесь оргии, а не литературные салоны.– Элерик! – Забыв про матерчатую обивку и драпировки, мать вернулась к столу. – Ты любишь всех шокировать, не так ли?– Человек использует таланты, коими наградил его Бог. Теперь Девеллин искал в салате редиску. Он любил яркое, острое. Наподобие Руби Блэк.– Ты не мог бы хоть на секунду оставить в покое эту кучу зелени, Элерик, и попытаться вынести умную беседу?– Конечно. – Девеллин отложил вилку. – Но две минуты назад ты сама просила меня продолжать обед.– Да, но это было до того, как ты отказался прийти на похороны.– Хочешь, чтобы я умер с голоду? – подмигнул он. – Не выйдет, мама.– Прекрати, Элерик. Прекрати шутить, есть, пить и говорить о своих шлюхах, просто слушай. Пора вам с отцом помириться. Ты знаешь, он ужасно сожалеет. И всегда сожалел. Он не имел в виду то… ну, что сказал. Вот почему я пришла. Нужно, чтобы ты помирился с ним. Пожалуйста. Маркиз искоса взглянул на нее.– После разговора об отце настанет очередь лекции о поиске жены и выполнении семейного долга, не так ли?Мать в отчаянии всплеснула руками:– Господи, нет! Я люблю тебя и не пожелаю тебе в жены ни одну из тех женщин, которых я знаю. Кроме того, у меня не хватит сил разлучить тебя со всеми этими танцовщицами и актрисами. Полагаю, одна из таких или, может, обе лежат сейчас в твоей ванне, пока мы тут разговариваем.– В этом доме нет женщины.– Понимаю. Тебя снова бросили?– Да. Снова. Попытайся сдержать радость.– Элерик, дорогой мой, – вздохнула мать. – Найди себе другую. Найди двух или трех. Меня это больше не интересует. Но ты достаточно пребывал в горе и раздражении, так не может продолжаться. Ты нужен мне и своему отцу, попытайся справиться с этим. Прошу тебя.Девеллин молчал. Ему не хотелось видеть мать несчастной. Он вдруг заметил, как дрожит ее рука, которой она подперла голову.– Элерик, у него сердце, – тихо сказала она, словно обращалась к скатерти.Пол будто качнулся под его стулом.– У него… сердце?– Ему недолго осталось, – прошептала она.– Недолго?– Может, несколько месяцев. – Она пожала плечами. – Ну, год или два, если будет жить спокойно. Если не будет расстраиваться. Если…– Если я проглочу свою гордость и попрошу прощения? Да? Не выйдет, мама. Я делал это шесть месяцев. И напрасно. Его единственный сын умер, помнишь? Не будем начинать все сначала.Лицо матери выражало страдание.– Ты наследуешь титул герцога, мой дорогой. Представь, как это выглядит.– Господи, мама! Неужели ты правда считаешь, что меня хоть в малейшей степени заботит, как это выглядит? Разве я когда-нибудь вел респектабельную и осмотрительную жизнь?– Нет, конечно. Только вот кого ты хочешь этим наказать, себя или отца?Девеллин покачал головой.– Ты слишком все драматизируешь. Я никогда ведь не был святым. И Грег тоже.Поднявшись со стула, мать подошла к нему и положила ладонь на его руку.– Послушай меня, Элерик. Молодым людям нужно перебеситься, затем они меняют свою жизнь. Вы с Грегори были просто озорными.– Ты читаешь слишком много романов, мама. Я давно уже не молодой человек. Отец знает, что ты здесь?– В хорошем браке нет секретов, Элерик.– И что он сказал?– Ничего. Хотя не запретил мне.– Разумеется, он бы не посмел, – кисло улыбнулся маркиз.В глубине дома начали бить часы, и мать поцеловала его в щеку.– Мне пора. Я останусь у тети Адмиты до среды, хорошо?– Не жди меня, – предупредил Девеллин. – Тетя все еще разговаривает с этим нориджским терьером, которого считает умершим мужем?– Ну и что в этом такого? Хорас, по общему признанию, очень красивая собака.– Да, волос у него больше, чем когда-либо имелось у дяди Хораса.– Ради Бога, Элерик! Давай прекратим разговор об этой глупой собаке. Я хочу тебе сказать нечто важное.Девеллин понял, что ничего хорошего это ему не сулит.– В следующем месяце у твоего отца будет семидесятый день рождения, и я хочу открыть дом на Гросвенор-сквер. – Мать сжала его локоть. – Я даю бал, Элерик. Первый с тех пор, как мы… как умер Грег. Ты подумаешь об этом? Он может стать его последним днем рождения.– Не питай особых надежд, мама, хорошо? Просто обещай мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79