Третий не согласился с ними обоими, и вскоре вспыхнула всеобщая перепалка.
В конце концов они сошлись на том, что нужно взлететь повыше, прислушаться хорошенько и только потом продолжить спор. Тут выяснилось, что находились они прямо у царского дворца, где жил владыка этой части леса. Также выяснилось, что во дворце стоит гробовая тишина.
Это уже было совершенно непонятно. Если лес, как прекрасно знали воробьи, обычно был наполнен сотнями разнообразных звуков, то во дворце и его окрестностях стоял настоящий гам: лошади ржали в конюшнях, собаки лаяли в своих конурах, слуги обменивались сплетнями повсюду, не говоря уже о звоне посуды на кухне, грохоте инструментов в мастерских, ударов молота о наковальню в царской кузнице… Теперь же до воробьиных ушей не доносилось ни звука, точно вокруг все вымерло.
Тогда воробьи, такие же любопытные создания, как кошки, тут же забыв о своем споре, естественно, решили спуститься на землю и посмотреть, в чем дело. Спускались они, спускались, описывая круги над дворцом, однако оттуда по-прежнему не доносилось ни звука.
– Летим отсюда, – чирикнул один из самых юных воробьев. – Тут произошло что-то ужасное, и, если мы приблизимся, то же самое случится и с нами.
Разумеется, его слова проигнорировали. Птицы все снижались и снижались, пока не опустились за дворцовую ограду.
Некоторые уселись на подоконники, другие – на булыжники мостовой, третьи – на водосточные трубы, кто-то устроился на воротах конюшни, но всюду тишину нарушали лишь издаваемые ими самими звуки.
И тут они наконец поняли причину: дворец со всеми его обитателями был погружен в глубокий сон. Спали лошади в стойлах, спали слуги, привалившись к стенам, спали собаки в своих конурах. Даже мухи и тараканы спали.
– Это проклятие, волшебное проклятие! – вскричал все тот же молодой воробышек. – Летим, летим отсюда, не то станем как они.
– Прекрати! – цыкнул на него один из самых старых воробьев: он только что услыхал какой-то звук.
Он был очень слабым, но все же старый воробей разобрал, что это был не просто звук, а человеческий голос, и принадлежал он, несомненно, самому царю. «О, горе мне, горе!» – стенал тот в одной из крепостных башен с таким отчаянием, что всех без исключения воробьев охватило сострадание.
И тут один из них – это был очень храбрый воробей – услышал другой звук: кто-то ходил взад-вперед по длинным коридорам дворца. Воробей проскользнул в дверь – посмотреть, кто же это еще бодрствует в сонном царстве кроме самого царя. Перед ним был просторный зал, покрытый толстым слоем пыли, прямо посредине стоял громадный стол, из длинного ряда высоких стрельчатых окон падали лучи, освещая медленно двигавшуюся спиной к нему женскую фигуру в богатом длинном платье. Когда женщина достигла стены столовой – именно царской столовой был тот зал, – то повернулась и побрела назад, беззвучно рыдая и заламывая руки. Ее прекрасное лицо искажало такое горе, что сердечко храброго воробья дрогнуло и он подумал, что, ни минуты не колеблясь, сделает все возможное, чтобы хоть как-то облегчить ее боль. Разумеется, он узнал в этой красавице царицу, а воробьи вообще очень чутко воспринимают иерархию.
Тут она заметила у двери воробья. Тот, чуть склонив головку, смотрел на царицу с таким пониманием и сочувствием в глазах, что она обратилась к нему:
– Ах, маленькая птичка, если б ты знала человеческий язык… – Воробышек чуть ниже склонил голову, как бы кивая. – Я бы поведала тебе про то, как наша любимая дочка, царевна Роза, вдруг заснула мертвым сном и как после этого ушла жизнь из дворца и из всего нашего царства. Я бы тебе, воробышек, рассказала, как сначала уснули все животные и мы, как ни старались, не могли их разбудить, а потом та же страшная болезнь поразила и людей. Все, кроме меня и царя, внезапно уснули прямо там, где находились. Теперь же, милый мой воробышек, всех нас, конечно, ожидает смерть.
Умрет каждый, кто обитает во дворце и в окрестном лесу: царь и его подданные, волки и медведи, лошади и собаки…
Ах, воробышек, я почти уверена, что ты меня понимаешь.
С этими словами она отвернулась и снова принялась печально бродить туда-сюда.
Храбрый же воробей выскользнул обратно через дубовую дверь. Он громко свистнул, утихомиривая своих товарищей, после чего поведал им слово в слово все, что услышал от царицы. Когда он закончил свой рассказ, один из старших воробьев промолвил:
– Мы должны что-то придумать, как-то помочь.
– Мы? Мы? Помочь? – тут же зачирикали молодые воробьи.
Подобная перспектива их не очень вдохновляла: одно дело – быть свидетелями из ряда вон выходящих, пусть и трагических событий, и совсем иное – попытаться что-либо сделать.
– Безусловно, мы обязаны помочь, – сказал самый старший воробей.
– Мы? Помочь? – продолжала возмущенно чирикать молодежь. – Любопытно узнать, что мы можем сделать?
– Есть только один выход, – заявил самый старший. – Мы должны отправиться к волшебнику.
Вот теперь молодые воробьи испугались по-настоящему и подняли невообразимый шум. Никто из них волшебника никогда не видел, но все, даже самые маленькие, наслышаны были предостаточно. Одно упоминание о нем приводило их в ужас, хотя всем было известно, что волшебник охотно исполнял почти любые просьбы, правда за это приходилось платить.
– Другого выхода нет, – повторил самый старый воробей.
Туг же возникла тысяча вопросов. Как его найти? Далеко ли он живет? А жив ли он еще? А вдруг мы заблудимся?..
– Я как-то раз видел его дом и, думаю, найду туда дорогу, – сказал старейший воробей. – Но это очень далеко, на противоположном конце леса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171