Коголен выходил из «Генриха» только по ночам, чтобы раздобыть еды.
Прошло пять суток. Капестан тысячу раз гнал от себя мысль прекратить бесполезную слежку. Но к вечеру пятого дня юноша не выдержал и твердо решил с первыми лучами солнца покинуть проклятый чердак. Ночью молодому человеку не спалось…
«Пять потерянных дней!» – расстраивался шевалье.
Он готов был локти кусать от злости. Было уже одиннадцать вечера. Вокруг – абсолютная тишь. Шевалье растолкал Коголена и сердитым голосом скомандовал:
– Немедленно отправляйся на конюшню и приведи лошадей! Я не выдержу здесь до утра!
И в этот миг ему показалось, что внизу скрипнула дверь. Капестан прислушался, затаив дыхание. Так и есть! Кто-то проник в гостиницу!
– Наконец-то! – обрадовался шевалье. – Явились!
– Поднимаются на чердак! – прошептал Коголен.
Они стояли, пригнувшись, отчаянно напрягая слух. Точно! Кто-то шел по лестнице!
Коголен выхватил кинжал, но Капестан, отрицательно покачав головой, схватил слугу за шиворот и потащил в самый дальний угол чердака. Там, прижавшись к полу, они спрятались за большим ворохом соломы. Чердак слабо осветился. Капестан осторожно поднял голову и увидел чей-то силуэт на фоне выходившего во двор оконца, через которое можно было выбраться на наружную лестницу.
Лестница эта начиналась во дворе, проходила вдоль окна общего зала и упиралась в галерею второго этажа. Оттуда она взбегала вверх, к следующей галерее, и заканчивалась окошком чердака.
Человек, которого только что заметил Капестан, сделал несколько шагов, приподняв фонарь.
«Тем хуже для него! – подумал шевалье. – Если он меня обнаружит, то отправится на тот свет.»
Но человек его не обнаружил. Поводив фонарем по сторонам, незваный гость удалился со словами:
– Все в порядке! Никого нет!
Капестан тут же подполз к окошку, зажав кинжал в зубах. Выглянув во двор, шевалье увидел там мужчину и сразу узнал в нем сеньора, сопровождавшего повозку. Перед ним стояли четыре человека; каждый держал в руке фонарь.
– На конюшне? – отрывисто спросил сеньор.
– Никого! – ответил один из четверых.
– В комнатах? На чердаке?
– Пусто! – откликнулись второй и третий.
– Хорошо! – промолвил сеньор и распорядился: – Зажгите факелы в большом зале. Проверьте ставни. Один из вас встанет на страже возле двери. Трое других отправятся на дорогу: доберетесь до поворота на улицу Турнон, встретите там монсеньора и приведете его сюда.
Суровый господин и сам вышел на дорогу – видимо, для того, чтобы приветствовать ту важную персону, появления которой он ожидал.
Капестан начал осторожно спускаться по внутренней лестнице, Коголен следовал за ним. В самом низу шевалье остановился, и Коголен понял, что они попали на кухню, отделенную застекленной дверью от ярко освещенного зала, в котором собралось уже человек десять. С каждой секундой людей становилось все больше, вскоре их было уже около тридцати, а через несколько минут зал был заполнен до отказа. Капестан заметил, что один из заговорщиков, забравшись на длинный стол, на который водрузили три стула, прикрепил к стене полотнище с изображением герба Конде-Бурбонов: лилии, пересеченные перекладиной.
Еще два сеньора влезли на длинный стол и сели на стулья. Один из почетной троицы был тот самый человек, что арендовал гостиницу и завез в нее оружие и мундиры. Второй был Капестану неизвестен, зато шевалье сразу же узнал третьего: он уже видел этого мужчину в Медоне, в гостинице «Сорока-воровка».
«Принц Конде! – изумился юноша. – А где же господин де Гиз? Странно! Герцога Ангулемского тоже нет!»
– Друзья мои! – заговорил принц Конде, – господин де Роган объяснит вам, в каком мы находимся положении.
Человек, арендовавший гостиницу, поднялся и властным голосом произнес:
– Господа! Поскольку мы не можем больше рас считывать на герцога Ангулемского (Капестан вздрогнул: неужели Карл Ангулемский отказался от своих претензий?) и поскольку мы очень хорошо знаем, что герцог Гиз хочет обойти нас, действуя исподтишка, вполне законно и справедливо будет, если мы со своей стороны предпримем ряд решительных шагов.
– Верно! Верно! – раздались со всех сторон одобрительные возгласы.
Среди всеобщего воодушевления лишь бледный принц Конде оставался совершенно бесстрастным.
– Господа! – продолжал свою речь Роган. – Задумайтесь, почему герцог Гиз хочет оттеснить нас? Потому что Он глава католической партии, а все мы, тут собравшиеся, все еще остаемся гугенотами, и неважно, отреклись ли мы публично от своей веры или нет.
– Верно! – дружно прогремел зал.
– Нынешние наши разногласия – всего лишь новое обличье старой распри, завершившейся Варфоломеевской ночью! – вскричал Роган. – Если во Франции воцарятся приверженцы католической церкви Гизы, то гугенотов – и явных, и тайных – ждет погибель!
Собравшиеся содрогнулись от ненависти к своим гонителям.
– Господа! – продолжал Роган. – Борьба между Гизом и Конде не прекращалась. Для укрепления прав сеньоров, на которые посягнул монарх, сторон ники Гиза и сторонники Конде временно объедини лись. По совету старого маркиза Сен-Мара, в качестве кандидата на престол был выдвинут герцог Ангулем ский – как фигура, приемлемая для обеих партий. Но теперь, когда Карл Ангулемский отпал, когда перемирие между Гизом и Конде нарушено, вперед, черт возьми! Готовьте шпаги, господа! Атакуем первыми, оттесним Гиза, и Франция будет наша!
«Почему это отец Жизели вдруг отпал?» – удивленно подумал Капестан.
Собравшиеся встретили слова Рогана громкими криками:
– Долой перекладину Без перекладины герб Конде превращается в герб королей Франции – Бурбонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124