Морланд все-таки был моим другом. Но я до сих пор не могу забыть его глаза в тот миг, когда он бросился на меня.
— И вы остались друзьями?
— Только для вида. Позже он принес мне свои глубочайшие извинения, а я принял их. Я убедил себя, что инцидент исчерпан, хотя знал, что на всю жизнь буду обезображен шрамом, в чем, впрочем, винить должен был только самого себя — не следовало принимать глупый вызов.
— Морланд утверждает, что он единственный, кто остался верен вам после того, как вас обвинили в соблазнении Дидре.
Гидеон горестно улыбнулся:
— Так и было. Но, поскольку именно Морланд соблазнил девушку и стал отцом ее ребенка, — хотя и был женат, — он решил, что ему лучше выступить в качестве моего друга. Это снимало с него все подозрения.
Гарриет подняла голову. Глаза ее стали огромными.
— Морланд соблазнил Дидре?
— Да, она призналась мне в последнюю ночь. Но доказать это после ее смерти было невозможно. — Губы Гидеона дрогнули. — Было бы весьма кстати, если бы Дидре потрудилась оставить записку, прежде чем застрелиться. Но она никогда не думала о других. Судя по всему, Дидре мало беспокоило, что меня обвинят в ее самоубийстве.
Гарриет вздрогнула, уловив в его голосе горечь и непреходящую боль.
— Гидеон, вы до сих пор любите ее?
— Боже милостивый, конечно, нет! — Пораженный, он сердито посмотрел на Гарриет. — Да, я любил ее, когда делал ей предложение. Но, оглядываясь на прошлое, думаю, что был всего лишь ослеплен ее красотой и сходил с ума оттого, что столь очаровательное создание жаждет моей любви. Как бы там ни было, но чувства мои умерли в ту ночь, когда она заявила, что терпела мои ухаживания только потому, что выполняла волю отца, и она беременна от другого мужчины. Она кричала, что не может без отвращения смотреть на мое…
— О Гидеон… — Гарриет обняла его. — Наверное, она была в отчаянии. Дидре была так молода и очень любила Морланда. Она знала, что Брюс никогда не будет принадлежать ей, и терзалась из-за того, что ее выдают замуж за нелюбимого человека. Она винила вас во всех своих бедах.
— Вам не следует оправдывать ее, — произнес Гидеон.
— Я просто хочу, чтобы вы поняли: возможно, она и не питала к вам ненависти. Просто она оказалась в западне и считала вас причиной своего ужасного положения и крушения надежд.
— Безусловно, она мне отомстила, если, конечно, стремилась к этому, — согласился Гидеон.
— Да, я знаю. Вы прожили долгие шесть лет в своем уголке ада.
— Это, пожалуй, слишком драматичный взгляд на вещи, но вы не так уж далеки от истины, — мрачно признал Гидеон. — Я был очень одинок последние шесть лет.
Гарриет робко улыбнулась:
— Все в прошлом, Гидеон, все в прошлом. Сейчас у вас есть я.
— Да. Сейчас у меня есть вы. — Гидеон коснулся ее волос. — Гарриет, клянусь, я буду заботиться о вас.
— Благодарю вас, милорд. Я тоже обещаю, что изо всех сил буду заботиться о вас.
— В самом деле? — Его львиные глаза сверкнули теплым огнем.
— О да. Вы заблуждаетесь, полагая, что ископаемые для меня важнее. — Привстав на цыпочки, Гарриет поцеловала мужа. — Конечно, я к ним очень привязана, но вы, милорд, нравитесь мне гораздо больше.
Гидеон медленно улыбнулся:
— Как приятно слышать это.
Он подхватил Гарриет на руки, точно пушинку. Леди Сент-Джастин казалось, что с Гидеоном она превращается в принцессу из волшебной сказки.
Опустив ее на постель, виконт лег рядом:
— Мадам, а не могли бы вы показать мне, какие части моего тела производят на вас равное или даже более сильное впечатление, чем старые кости, которые вы собираете?
В полумраке Гарриет рассмеялась:
— О, пожалуй, очень долго перечислять.
— Начните с пальцев ног и продвигайтесь вверх.
— С удовольствием.
Гарриет слегка толкнула мужа в бок, и Гидеон услужливо перекатился на спину. Склонившись над ним, Гарриет с серьезным видом принялась изучать его огромные ступни.
— Должна признать, что мне редко попадались ископаемые плюсны такого размера.
— Весьма польщен. — Гидеон рассматривал ее лицо в свете камина.
— И мало кому выпадала удача найти такую большую берцовую кость. — Гарриет медленно провела пальцем по щиколотке. — Весьма впечатляюще.
— Приятно слышать, что мое телосложение выигрывает по сравнению с окаменелостями древних животных.
— Определенно, — заверила Гарриет, касаясь пальцами его колена и затем проведя по бедру. — За исключением бедра слона, которое мне однажды посчастливилось изучать, я не видела столь великолепной бедренной кости.
У Гидеона перехватило дыхание, когда ее рука поднялась выше и распахнула черный шелковый халат, обнажив его тело.
— Рад, что вы столь лестного мнения о них.
— А как же иначе, милорд.
Наклонив голову, Гарриет запечатлела легкий влажный поцелуй на ноге мужа. Жесткие кудрявые волоски защекотали ей лицо. Мужской запах Гидеона заставил почувствовать, как растет ее возбуждение. Она коснулась его мощного копья:
— Сейчас мы приближаемся к наиболее интересному открытию.
— Только не говорите, что находили окаменелости, соответствующие этой части тела.
— Нет, — признала Гарриет. — Но эта часть так же тверда, как и любая из окаменелостей, которые мне приходилось выкапывать.
— Ох, — в ответ на ее ласки Гидеон глубоко вздохнул.
Гарриет заметила, как напрягаются от чувственного возбуждения мышцы его бедер и груди. Когда она поглаживала его плоть, казалось, что она гладит сталь. Гарриет завораживала его мощь.
— Если бы мне удалось обнаружить что-нибудь подобное, — прошептала Гарриет, беря его фаллос кончиками пальцев, — я, разумеется, написала бы в «Труды».
Смех Гидеона перешел в стон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101