Теперь вниз, по винтовой лестнице, со стертыми от времени ступеньками. Она спускалась все ниже и ниже, пока не убедилась, что находится на уровне первого этажа. Над ним располагались банкетный зал и гостиная.А здесь, на первом, — спальня короля.В ней стояла кровать под роскошным балдахином. Во время приезда в замок тут спали или великий герцог, или отец.Рядом со спальней находился небольшой, но очень уютный будуар. Детям без особого разрешения входить туда запрещали.— Мне необходима комната, где я мог бы спокойно почитать, — шутливо говорил отец. — Весь остальной замок — в полном вашем распоряжении, эта же комната — моя.Они часто поддразнивали отца, утверждая, что он уходит туда подремать, когда ему надоедает их болтовня. Летиция помнила здесь каждую вещь, каждую картину на стенах.Известна была ей и потайная задвижка, с помощью которой можно открыть дверь в эту комнату.Слегка надавив на нее, она почувствовала, как дверь подалась, и в ту же секунду услышала мужской голос:— Что-нибудь еще, сэр?— Нет, благодарю, — ответил второй голос, и она догадалась, что он принадлежит королю. — Мне еще нужно просмотреть кое-какие бумаги. После этого лягу спать.— Но эти государственные бумаги такие длинные и запутанные, что читать их крайне утомительно. К. тому же завтра вам предстоит трудный день, ваше величество.— Знаю, — ответил король. — И обещаю не слишком утруждать себя.Тут оба они рассмеялись, и мужчина, заговоривший первым, сказал:— Доброй ночи, сэр! Тут очень тихо и спокойно, и никто не будет вас отвлекать.Затем Летиция услышала звук закрывшейся двери, а минуту спустя — тихий шелест бумаг.Девушка медленно и почти неслышно прошла в будуар.Отец часто жаловался, что по комнате гуляют сквозняки, считая, что ветер проникает сюда сквозь стрельчатые окна башни, а потому мать разместила в этом углу ширму.Это была очень красивая ширма, сшитая ею собственноручно из кусков старинного гобелена, некогда украшавшего стену другого помещения замка, но со временем пришедшего в негодность и слишком обветшавшего, чтоб использовать его.Мать почистила гобелен, вырезала самые лучшие и целые куски и сшила их, чтоб затянуть ширму.Еще в детстве Летиция обожала разглядывать ее, объясняя совсем маленькой тогда Мари-Генриетте, какие изображены животные, показывая мужчин верхом на лошадях и дам в длинных платьях и высоких, странно заостренных шляпах, напоминающих колпаки.Теперь же, затаив дыхание, Летиция обошла ширму и оказалась в комнате.Она была освещена, но не масляными лампами, которые обычно использовали в замке, а свечами. Отец всегда предпочитал свечи.По обе стороны от камина, в котором пылал огонь — ночи в горах всегда прохладны, — стояли два резных канделябра с огромными толстыми свечами.Стены украшали серебряные канделябры, в каждом из которых горело по две свечи, еще одна, большая, стояла на столе, за которым сидел король. На коленях у него лежали бумаги.Летиция молчала, и, наверное, целую минуту он не замечал ее присутствия.Затем, почувствовав, по всей видимости, чисто интуитивно, что он не один, король оторвался от бумаг и на секунду окаменел.Он взирал на нее в немом изумлении, и внезапно Летиция поймала себя на том, что и сама просто не в силах оторвать от него изумленных глаз.Он был куда красивее, чем можно предположить или даже представить, зная, что в жилах его течет цыганская кровь. Волосы и глаза черные, а черты лица точеные, словно из мрамора.Он был, несомненно, самым красивым мужчиной из всех, кого она когда-либо видела. Но было нечто необычное в его внешности.Он не походил ни на кого, и Летиция подумала, что фрейлейн Собески, пожалуй, права, назвав его циником.От носа к уголкам губ сбегали тоненькие морщинки, что придавало лицу выражение разочарованности и одновременно надменности.Наконец он заговорил, и голос его звучал сухо и насмешливо:— Ты настоящая или призрак?— Настоящая, — ответила Летиция.— В таком случае должен признать, — заметил король, — что гостеприимство в этом замке простирается даже дальше обычного.В голосе его отчетливо звучали циничные нотки, а выражение темных глаз Летиция никак не могла прочесть.Она подошла к нему поближе и сказала:— Я цыганка, а значит, мы с вами одной крови.— Что весьма прискорбно, как обычно говорят! — заметил король.— В Звотане, возможно, принято так говорить, — сказала Летиция, — но я, как и другие цыгане, горжусь, что принадлежу к славному племени ромов.— Откуда ты? — спросил король. — И как тебе удалось незаметно пробраться в замок, минуя охрану и слуг?— Я хотела бы показать вашему величеству, где разбило свой табор племя кальдерашей, — сказала Летиция. — Они всегда находят прибежище и защиту под стенами замка.С этими словами она подошла к окну.Оно было закрыто, и, распахивая створку, она знала, что подает тем самым сигнал ожидавшим внизу кальдерашам.Не успел король подняться и приблизиться к окну, возле которого она стояла, как снизу донеслись первые звуки скрипок.Летиции была знакома мелодия, которую они играли. Песня о любви, полная страсти, томления и взывавшая к самым глубинам души.— Так все-таки откуда ты? — спросил король. — Как, ты сказала, называется это племя?— Кальдераши.Настала пауза. Похоже, король старался вспомнить, что знает о них. Затем Летиция сказала:— Они славятся работой по металлу, а еще… колдовством.Почувствовав, что король заинтригован, она продолжила:— А не хотели бы вы, ваше величество, увидеть, как мы творим свои колдовские заклинания? И не позволите ли мне показать цыганские танцы?— Ты танцовщица? — спросил он.Она кивнула.— Как твое имя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46