Она никогда не думала, что мужчина способен так любить ее или любую другую женщину.
Даже ее собственные чувства, переживаемые ею до замужества, побледнели и казались ей простой влюбленностью школьницы по сравнению с бурей эмоций, бушевавших сейчас в ее сердце.
Казалось, что сам воздух накалялся от силы и страстности их чувств, и, только удерживая герцога на расстоянии вытянутой руки, Корнелии сохраняла их отношения под контролем, но знала, что все время играет с огнем.
Она была достаточно умна для того, чтобы понимать, что не сумеет обуздать страсть герцога, если они все будут встречаться наедине. Он был словно необъезженный конь, которого можно было сдерживать лишь до определенного момента.
И когда Корнелия обращалась к Рене и Арчи с просьбой составить компанию в вечерних развлечениях, те с пониманием относились к этому.
Вчетвером они бывали у «Максима», в «Ла Рю», «Вуазен», ресторанах на Елисейских Полях и в Булонском лесу, кафе и кабаре на Монмартре.
Кроме того, ее собственная невинность, хотя сама Корнелия только смутно осознавала это, сдерживала пыл герцога. Он был слишком опытен в любви, чтобы не опасаться напугать ее, и, вместо того чтобы разбудить в ней ответную страсть, боялся внушить ей отвращение. Он знал, что потерпит поражение, если не отнесется к ней с терпением и нежностью, но иногда, и Корнелия чувствовала это, герцог был близок к тому, чтобы сокрушить все барьеры между ними.
— Держись подальше от меня, — приказал ей герцог, когда однажды ночью они возвращались на авеню Габриэль из ресторанчика в предместье Парижа.
В тот волшебный вечер они сидели одни под сияющим звездами небом и слушали пение скрипок еще долгое время спустя после того, как разошлись остальные посетители ресторана. Они беседовали на очень серьезные темы, пока голода их не утонули в ночной тишине и они уже не могли различить в темноте глаза друг друга.
— Почему? — спросила Корнелия, сжавшись в углу экипажа.
— Потому что я люблю тебя! — с отчаянием воскликнул герцог. — Потому что я хочу распустить твои волосы и зарыться в них лицом, я хочу ласкать твою белую кожу, которая притягивает меня невыносимо, потому что я хочу схватить тебя в свои объятия, целовать твои губы, пока ты не взмолишься о пощаде и не поцелуешь меня в ответ!
Внезапно Корнелия ощутила, что ей стало трудно дышать, страсть в его голосе воспламенила ее, она затрепетала, ее пальцы сжались, словно в попытке сдержать неистовство собственных чувств.
— Я люблю тебя, Дезире, — воскликнул герцог. — Ты сделана из камня, раз сопротивляешься мне так долго. Кто этот мужчина, что привлек тебя столь сильно, что ты можешь оставаться верной ему после всех этих ночей, что мы провели вместе? Он бог, что ты любишь его несказанно?
Что он может дать тебе такого, что не могу предложить тебе я? Ты забрала мое сердце, мою плоть… и мою душу!
Корнелия глубоко вонзила ногти в ладони рук. Для нее было сущей пыткой подавлять в себе порыв и не протянуть к герцогу руки, не ответить на смертельную жажду, звучавшую в его голосе, не признаться, что она любит его так же, как и он ее.
Неожиданно герцог замолк и приказал кучеру остановить экипаж.
— В чем дело? — спросила Корнелия.
— Моя дорогая, я собираюсь оставить тебя сейчас, — ответил он. — Я сяду снаружи, рядом с кучером, и подставлю ночному ветру свое разгоряченное лицо. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы долго оставаться с тобой наедине. Если я этого сейчас не сделаю, то, возможно, испугаю тебя, а этого я никогда не смогу простить себе.
Ты не понимаешь, мое маленькое сердечко, что ты играешь с огнем. Ты не понимаешь, как страдает мужчина, когда любит так, как люблю тебя я.
Позволь мне уйти, Дезире, или завтра ты можешь сказать, что никогда больше не захочешь видеть меня.
И все долгое путешествие из предместья на авеню Габриэль Корнелия провела одна в экипаже, а герцог ехал рядом с кучером.
Да, он ее любил — теперь Корнелия была в этом уверена, но по-своему. Несомненно, его задевало и приводило в недоумение ее явное безразличие к его особе, но все же он не испытывал тех мучений, которые пришлось испытать ей, когда она узнала о его предательстве. Он мог страдать, когда ее не было рядом, но не знал агонии отчаяния, охватывающей человека, которого унизили и лишили иллюзий.
Корнелия не сомневалась лишь в одном — любовь к Лили Веллингтон больше не занимала его сердце. Тетушка Лили просто засыпала ее письмами, вероятно, в надежде, что племянница передаст их содержание своему супругу.
Когда она читала эти послания вслух, на лице герцога выражалось полное безразличие, и часто ей казалось, что его мысли где-то далеко и он даже и не пытается внимать новостям об их общих друзьях и развлечениях в Шотландии.
В Котильоне, как и в большинстве замков и ферм, в сезон теперь гостили охотники на куропаток, в изобилии водившихся на вересковых пустошах.
— Вы собираетесь в Шотландию? — бесхитростно спросила Корнелия, когда читала длинное послание от тети Лили про превосходные охотничьи трофеи и ее уверения в том, что герцога были бы рады видеть в числе удачливых охотников.
— Нет, не в этом году. Я рассчитывал вернуться в Котильон к началу сезона охоты на фазанов, когда король собирался посетить Котильон.
Герцог произнес эти слова, отвернувшись к окну. Корнелия почувствовала, как ее сердце упало. Значит, он все распланировал заранее, подумала она. Он был готов вернуться в привычный ему мир, несмотря на страстные уверения в любви, невзирая на все то, в чем он клялся, что Дезире значила для него.
Корнелия почувствовала себя несчастной и обманутой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79