Блеснув глазами, она отвела от него взгляд.
— Нам пришлось пережить вместе, — тихо сказал граф, — много бед и несчастий. Вряд ли с кем-то еще могло случиться нечто подобное! Не могу, однако, поверить, что вы по-прежнему считаете меня чужаком, захватившим титул графа, так же как я не могу думать о вас, как об обычной, очень хорошенькой девушке, дочери местного священника.
В голосе его проскальзывали веселые нотки, и Дорина почти по-детски поинтересовалась:
— А вы… что вы теперь думаете обо мне?
— Вы действительно хотите знать? Но будет справедливо, если сначала ответите на мой вопрос.
Девушка, ослепительно улыбнувшись, объявила:
— Это очень легко. Я считаю вас человеком, достойным титула графа Ярдкомба, который еще больше прославит это древнее имя.
— Возможно, — признал граф, — но только благодаря вам я все еще граф Ярдкомб и считаю, что достигну успеха лишь в том случае, если мне поможете вы.
— Мне бы очень хотелось этого, — вздохнула Дорина, — но только сегодня утром я подумала о том, что вы можете прекрасно обойтись без меня.
Она говорила с такой неподдельной искренностью, что граф понял: девушка действительно верит в то, что говорит. Как она отличается от остальных женщин, которых он знал!
— Вы сказали, что думаете обо мне как о графе, — спокойно заметил он, — но мне по-настоящему интересно узнать, какого вы мнения обо мне как о человеке.
Девушка, слегка приподняв брови, взглянула на графа, и тот понял, что она все еще его не понимает. Он протянул руку, помог встать Дорине с дерева. Они вместе прошли немного вперед, чтобы лучше рассмотреть дом, озеро и старые деревья расстилавшегося перед ними парка.
— Мы смотрим на Ярд, — прошептал граф, — который вы знали всю жизнь и который так много значит для вас. Но для меня здесь по-прежнему все так ново, ведь двадцать девять лет я жил, не зная этих мест. Поэтому мне очень хочется, Дорина, чтобы вы думали обо мне независимо от Ярда, видели во мне того, кем я был, когда впервые приехал сюда, — простым солдатом, единственным стремлением которого было сделать воинскую карьеру.
— Я… кажется, понимаю, о чем вы спрашиваете меня, — пробормотала Дорина, — но, думаю, все, ради чего вы жили и сражались в армии, было лишь подготовкой к настоящему делу, которое подарила вам судьба, и теперь, когда настало время, вы не подведете тех, кто полагается на вас и принадлежит вам, потому что эти люди готовы отдать жизнь за графа Ярдкомба.
Граф нежно рассмеялся:
— О дорогая, только вы способны дать столь правдивый ответ, хотя это не совсем то, что я желал бы услышать от вас.
И заметив, как широко раскрылись глаза Дорины, пояснил:
— Вы, конечно, уже поняли: я пытаюсь по своей привычке иносказательно объяснить, что я вас люблю.
— Вы… любите меня? — потрясенно прошептала девушка, но лицо просияло от почти неземного счастья. Графу никогда не приходилось видеть подобной красоты, ставшей частью солнечного света и звезд, красоты, слишком неземной, чтобы принадлежать простой смертной.
…...
— Я люблю вас, — повторил он, — но хочу, чтобы вы любили не графа и не владельца Ярда, а меня самого.
И с этими словами он обнял ее и привлек к себе, и, прежде чем девушка сумела что-то ответить, прижался губами к ее губам.
Он поцеловал ее очень нежно, не только потому, что знал — Дорину до сих пор не целовал ни один мужчина. Он просто не мог относиться к ней иначе, чем с почтительным уважением. В Дорине было нечто от святой. Он никогда не встречал раньше подобных женщин.
Но, ощутив мягкость и податливость ее губ, Оскар стал более требовательным, более настойчивым. Девушка затрепетала, и Оскар почувствовал, что тоже весь дрожит.
Все в Дорине так отличалось от страстных ^распущенных женщин, которых он знал в прошлом! Он почти боялся, что грезит и стоит лишь проснуться, как она улетит, исчезнет, подобно облаку.
И когда Оскар поднял голову, Дорина прошептала голосом, едва слышным за шелестом листьев:
— Я люблю вас… люблю… просто не понимала этого… до сих пор!
— Что вы чувствуете сейчас? — допытывался граф.
— Вы так великолепны… богоподобны… не может быть, чтобы такой человек полюбил меня!
— Потребовалось бы немало времени на то, чтобы рассказать, как сильно, — ответил граф, — но благодаря вам мы будем жить долго, и я стану любить, обожать и боготворить вас, зная, что наше взаимное счастье сделает счастливыми всех людей вокруг.
Дорина, тихо вскрикнув, спрятала лицо у него на плече.
— Ты плачешь, дорогая? — спросил он. — Неужели я сделал что-то, отчего ты можешь плакать?
— Просто… просто я так счастлива! — дрожащим голосом проговорила Дорина. — Только сегодня я радовалась тому, что ты жив, и в безопасности, и получил все на свете… и огорчалась, думая, что больше тебя не интересую.
— Но больше всего на свете мне нужна именно ты. Сокровище мое, я не могу без тебя жить!
— Неужели… неужели это правда?
— Поверь мне, и я готов всю жизнь доказывать тебе это — день за днем, час за часом, год за годом.
Граф вздохнул и прижал ее к себе еще крепче.
— Именно такую, как ты, я искал все эти годы и был уверен, что никогда не найду, что моего идеала просто не существует!
Он осторожно приподнял подбородок Дорины и повернул ее лицом к себе.
— Как можешь ты быть такой красивой и в то же время милой, невинной и бескорыстной? Какой великолепный подарок преподнесла мне судьба!
— Боюсь, что из-за того, что я всегда жила в Литл Содбери, — выдохнула Дорина, — ты найдешь меня слишком скучной и захочешь вернуться к утонченным дамам, которых знал в Лондоне.
Граф понял, что Дорина думает о леди Морин, и решил раз и навсегда объяснить все как есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36