— Не такого приема я ожидала, дорогой. Если Роджер обидел вас, он, конечно, извинится, и потом мы все вместе прекрасно проведем время.
— Не вижу причин, почему я должен извиняться, за какие-то мифические прегрешения! — взорвался сэр Роджер. — Не виноват же я, что Ярд-комб наслушался обо мне лживых сплетен! Моя совесть чиста.
— Значит, вам повезло, — ответил граф, — но я повторяю, что не имею ни малейшего желания развлекать вас ни сейчас, ни когда-либо впредь!
—Черт возьми! — выругался Роджер. — Это уж слишком! Не собираюсь выслушивать оскорбления за какое-то преступление, которое этот человек даже боится назвать!
— Ни в малейшей степени! — отпарировал граф. — Я могу хоть сейчас вызвать сюда слуг, бывших свидетелями тому, что вы совершили. Они удовлетворят ваше любопытство!
Ошеломленное лицо Роджера ясно доказывало его вину. Если он и сомневался в том, правильно ли понял, о чем говорит граф, то сейчас все стало ясно. Он оказался способен лишь на то, чтобы рассерженно прошипеть:
— Не собираюсь оставаться здесь и выслушивать всякую чушь! Я считал вас светским человеком, но вы все тот же оловянный солдатик, чья голова забита пуританскими взглядами, над которыми в обществе давно уже смеются!
Граф не отвечал и, слегка скривив губы, смотрел на сэра Роджера таким взглядом, от которого любому захотелось бы поскорее исчезнуть.
Несколько мгновений мужчины стояли лицом к лицу, готовые, казалось, броситься в драку. Но наконец сэр Роджер, пробормотав проклятие, повернулся на каблуках и зашагал к двери. У самого порога он обернулся и бросил:
— Даю вам пять минут, Морин. Если по истечении этого времени вы не спуститесь, я уеду в Лондон без вас.
Он громко хлопнул дверью. Гарри тактично последовал за Роджером, оставив леди Морин наедине с графом. Она снова в ужасе вскрикнула и, откинув назад голову, чтобы получше разглядеть графа, спросила:
— Что случилось? Как вы могли? О Оскар, я так ждала нашей встречи, а вы повели себя жестоко и бессердечно!
— Простите, Морин, — отозвался граф, но я не позволю негодяю вроде Чатема переступать порог моего дома.
— Но он был так добр ко мне!
— Тогда я предлагаю вам отправиться вместе с ним в Лондон.
Морин, положив изящные ручки ему на грудь и приблизив губы к губам графа, прошептала:
— Я люблю вас, Оскар. И заставила Роджера привезти меня сюда, потому что хотела вас видеть, увериться в вашей ответной любви.
Граф взглянул на нее, но, несмотря на огромные, прекрасные, полные слез глаза, умоляющие нотки в голосе, едва уловимый аромат духов, подчеркивающий ее привлекательность, холодно процедил:
— Думаю, Морин, мы оба, к сожалению, забыли, что у вас есть муж.
Ударь он ее по лицу, леди Морин была бы потрясена меньше. Задохнувшись от волнения, она едва сумела выговорить:
— Муж? Но какое отношение он имеет к нам?
— Весьма большое, и поскольку мне нравится Уилсон и я хорошо его знаю, мне стыдно сознавать, что мы оба его предали.
— Да вы с ума сошли! — воскликнула дама. — Неужели Роджер прав, утверждая, что у вас внезапно появились пуританские замашки?
— Возможно, так оно и есть, — пожал плечами граф.
— Не верю! Неужели вы забыли, что мы просто предназначены друг для друга?!
И заметив, что графа ничуть не трогают ее речи, совершенно другим тоном заявила:
— Неужели всего за несколько дней вы превратились в такого ханжу, что искренне считаете, будто жена должна хранить верность мужу? — И заносчиво вскинув подбородок, добавила: — Если это правда, вы станете посмешищем всего Лондона.
— Вернее сказать, той части общества, к которой принадлежите вы, — поправил граф. — Мой ответ очень прост: пусть себе смеются!
Леди Морин пронзительно вскрикнула:
— Хотите сказать, Оскар, что устали от меня? Что я вам надоела?
Она говорила так, словно сама мысль об этом была невозможна, и граф медленно ответил:
— Вы очень привлекательная женщина, Морин, но мне неприятно думать, что я обкрадываю другого мужчину; это унизительно не только для него, но и для меня.
Леди Морин топнула ножкой:
— Если вы говорите правду — значит, вы просто обезумели! Боже, самый страстный и пылкий любовник, которого я когда-либо знала, теперь годится только для Бедлама!
Она посмотрела на него так, словно отказывалась верить в происходящее и, протянув руку, нежно сказала:
— Оскар, дорогой, мы не можем вот так расстаться!
— Думаю, это самое лучшее, что мы можем и должны сделать, Морин, — бесстрастно отозвался граф, — и эти утомительные споры ни к чему не приведут.
— В таком случае я уезжаю! — объявила леди Морин. — И ненавижу вас, Оскар. Слышите? Ненавижу!
— Мне очень жаль, но ничего не могу поделать, — покачал головой граф.
— Ничего?! — всхлипнула леди Морин и, вспомнив, что пять минут, которые дал ей сэр Роджер, почти прошли, с оскорбленным достоинством направилась к выходу. Взявшись за ручку двери, она обернулась и, видя, что граф не шевельнулся, воскликнула:
— Вы еще пожалеете об этом, Оскар! Очень пожалеете!
И гордо подняв голову, выплыла из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь. Только когда звук ее шагов затих, граф подошел к окну, с жадностью глотая прохладный воздух, словно задыхался.
Через несколько минут в библиотеке появился Гарри. Ему хватило только одного взгляда на графа, чтобы понять, что сейчас творится в его душе. Он поскорее подошел к подносу с напитками и налил два бокала шампанского, а потом, положив руку на плечо друга, тихо сказал:
— Ты был прав, Оскар. Чатем — омерзительный тип, и я рад, что больше его не увижу.
Граф поднес бокал к губам и ответил:
— Боюсь, они не замедлят сочинить историю, в которой будет поровну лжи и правды и скандал повредит фамильной чести Ярдкомбов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36