Граф, однако, был крайне раздражен тем, что кто-то из его гостей посмел осквернить невинность молоденькой девушки. Но перед тем как осудить джентльмена, о котором шла речь, он хотел быть абсолютно уверенным, что вся эта история не просто истерическая выдумка напуганной чем-то девушки.
— Если вы, милорд, — снова заговорила Дорина, — собираетесь подыскивать извинения тому, что любой порядочный человек назвал бы отвратительным, из ряда вон выходящим случаем, мне, со своей стороны, больше нечего сказать по этому поводу. Могу только просить, чтобы вы, хотя бы из чувства справедливости, не позволили своей экономке исполнить ее угрозу и лишить жилья Беллов, всю жизнь прослуживших семье Ярдкомбов.
— Неужели вы действительно верите, что я на это способен? — резко бросил граф.
Впервые в жизни молодая и хорошенькая особа проявляла по отношению к нему такую враждебность и, хотя поначалу это забавляло графа, в конце концов ее нападки задели его самолюбие.
— Не вижу причин, почему я должна верить в обратное, — пожала плечами Дорина. — Ваш новый управляющий уже успел запугать всю деревню, и мой отец был тоже глубоко потрясен, хотя и не стал вам этого высказывать, полагая, что вы не согласитесь его выслушать.
— Думаю, в обязанности викария этого прихода входит открывать мне глаза на все, что может нанести ущерб имени Ярдов! — отрезал граф.
Глаза Дорины широко раскрылись от изумления.
— Вы и сами должны были понять, что то, как безжалостно вы избавляетесь от старых слуг — таких как Берроуз, например, — вызовет возмущение всей деревни!
— Кто такой Берроуз?
— Дворецкий, он прослужил в этом доме сорок лет. Всем известно, что он обучает лакеев лучше всех в графстве, и столовое серебро у него так блестит, что каждый может видеть в нем свое отражение! А миссис Медоуз, экономка! Ей выделили пенсию, которой не хватит даже на то, чтобы муху прокормить, да еще поселили в доме с протекающей крышей и разбитыми стеклами!
Граф продолжал молчать, и Дорина, заикаясь, спросила:
— Как… как вы могли… так поступить? Обойтись так жестоко с людьми, которые любили Уильяма и Чарльза и были готовы отдать свои жизни за вашего дядю?
По щекам девушки потекли слезы и, повернувшись спиной к графу, она подошла к окну и стала смотреть на сад. Граф не произнес ни единого слова, и немного спустя Дорина произнесла уже совершенно иным тоном:
— Какое прелестное место! Все в деревне были рады работать здесь и с ранних лет готовили своих детей к поступлению на службу в Большой дом.
— Вы хотите сказать, что теперь они изменили отношение к поместью?
— Конечно, и все в результате ваших приказаний. Ведь это вы велели управляющему майору Ричардсону избавиться от всех стариков и поднять арендную плату, в то время как другие помещики в графстве и по всей Англии снижают ее, потому что после войны сельское хозяйство стало убыточным.
— Это правда? — поразился граф.
— Вы опять сомневаетесь в моих словах! — гневно воскликнула Дорина. — Если ваша милость мне не верит, попросите майора Ричардсона показать вам счетные книги. Поинтересуйтесь у жителей деревни, что стало с семьями, служившими Ярдам с колыбели до могилы, и попробуйте выяснить у Мэри Белл, что случилось прошлой ночью!
Слова снова срывались с ее языка беспорядочным потоком, и голос дрожал от негодования. Однако все, что говорила девушка, звучало слишком невероятно. Оскар понял, что должен сам во всем разобраться, причем немедленно.
Дорина, завершив свою гневную речь, замолчала.
— Вы удивили меня, мисс Стенфилд, — заметил граф, — но должен заверить вас, что не имел ни малейшего представления о случившемся в мое отсутствие.
Дорина круто обернулась.
— Значит, вы отрицаете, что майор Ричардсон выполнял ваши приказания?
— Я послал сюда майора Ричардсона, потому что обстоятельства не позволяли мне заняться делами лично. Мне стало известно, что мистер Эндрюс, бывший управляющий, скончался, и поверенные предложили мне назначить нового.
— Мистер Эндрюс был крайне честным и добросовестным человеком, он всегда понимал трудности и беды каждого, кто здесь работал. Майор Ричардсон производил изменения и отдавал приказы от вашего имени, однако не нашел времени навестить моего отца или кого-либо другого из соседей.
Граф едва верил собственным ушам, но высказывать вслух свои сомнения поостерегся. Вместо этого он сказал:
— Предлагаю вам, мисс Стенфилд, подробно рассказать обо всем, что творилось здесь в мое отсутствие, и потом…
Дверь распахнулась, и на пороге появилась леди Морин в роскошном дорожном костюме из алого шелка с ротондой из тафты того же цвета, распахнутой у ворота. На шее переливалось прекрасное ожерелье из рубинов и бриллиантов. Те же самые камни сверкали в серьгах, качавшихся под прядями темных волос, наполовину скрытых шляпкой со страусовыми перьями.
Она выглядела чрезмерно разодетой, но в то же время очень красивой благодаря искусно наложенным румянам, пудре и губной помаде.
Леди Морин подплыла к графу и игриво прощебетала:
— Ах, Оскар, где вы пропадаете? Я устала ждать вас!
И неожиданно заметив, что они не одни, оглядела Дорину и язвительно осведомилась:
— Вы, кажется, восприняли ваши обязанности слишком серьезно! Это одна из ваших прелестных молочниц? Дорогой, я ревную! — И саркастически рассмеявшись, погладила его по щеке: — Бедный Оскар! Вижу, скоро вы будете страстно увлечены такими важными предметами, как горошек, картофель и свиньи!
Граф решительно отстранился и наконец сумел вставить:
— Вы ошибаетесь, Морин. Это мисс…
Он уже хотел представить Дорину, как та быстро отвернулась от окна, у которого стояла, и, почти пробежав через всю комнату, вышла в дверь, которую леди Морин оставила открытой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36