В одном Гизела была уверена: императрица любой ценой и в любом случае сохранила бы свое достоинство. И это было бы не просто неожиданным проявлением человека благородного происхождения, это было у нее в крови, заложено самой природой.
— Пойдемте, милорд, — просто ответила Гизела, и ее рука пушинкой опустилась на локоть лорда Куэнби.
Пока они шли по длинному коридору к столовой, Гизела подумала, как не похоже все происходящее на то, что она ожидала, и тревожное предчувствие, которое было покинуло ее, когда она переступила порог этого дома, снова овладело ее сердцем. Она представляла, что проведет обед с почти глухим старцем. Он пустится в длинные воспоминания о давно минувших днях, о времени, которое она не знала, да и не должна была знать. Она также предполагала, впрочем, как и императрица, что несмотря на заверения лорда Куэнби о том, что он не будет созывать гостей в ее честь, в доме наверняка окажется несколько человек.
— Кажется, там есть еще престарелая сестра или какая-то дальняя родственница, — предупреждала Гизелу императрица. — Старики редко живут в полном одиночестве. Но ты сможешь, по крайней мере, поговорить с графиней… — Она замолчала и слегка улыбнулась. — И посмеяться с ней над дневными приключениями.
Теперь Гизела поняла, что ей не придется смеяться, да и дом был пуст. А вместо старика рядом оказался молодой, красивый и, если она не ошибалась, очень коварный человек, против которого нужно использовать весь свой ум и сообразительность, чтобы он не догадался, что она вовсе не та, за кого себя выдает.
Гизела почувствовала, что дрожит от одной только мысли о возможном разоблачении. Что касается ее самой, то это не имело значения. Но такое открытие могло нанести непоправимый вред императрице. Гизела не была настолько неопытной и простодушной, чтобы не понимать — английское общество весьма хмуро посмотрит на подобную проделку. К тому же, если королева в Виндзоре услышит об этой истории, она очень легко сможет наказать виновную.
«Я должна быть осторожной! Я должна быть осторожной!»— не переставала повторять сама себе Гизела, когда они с лордом молча шествовали в столовую.
По сути дела, это был банкетный зал. Огромное помещение с высоким потолком, с галереей менестрелей, превосходными гобеленами на стенах и прекрасными семейными портретами. Стол, накрытый к обеду, занимал почти всю длину зала. Освещенный множеством свечей в массивных золотых подсвечниках, он являл собой оазис света посреди огромного темного зала, погруженного в таинственные тени.
За столом прислуживал дворецкий и шестеро лакеев, но, расставив золотые блюда, они исчезли в темноте. В незнакомых, тонко приготовленных кушаньях Гизела смогла распознать только несколько составляющих. Ей предложили разнообразные вина и сверкающее шампанское, она согласилась выпить бокал, хотя помнила, что императрица более, чем вероятно, остановила бы свой выбор на стакане молока. Она почувствовала необходимость поддержать свои силы чем-то, что придало бы ей смелость, которой сейчас так не хватало.
— Скажите, мадам, как вам нравится в Англии? — поинтересовался лорд Куэнби.
— Вы, наверное, знаете, что я люблю охотиться, — ответила Гизела, не забывая о легком акценте, который окрашивал речь императрицы и придавал самым обычным ее словам очарование и притягательную силу.
— Наслышан о вашем мастерстве охотницы, — сказал лорд Куэнби. — Мне говорили, когда вы, мадам, верхом следуете за стаей гончих, то затмеваете даже самых блестящих наших наездников.
Гизела улыбнулась.
— Мне кажется, вы хотите мне польстить, милорд.
В какие общества входят местные охотники? Вы сами тоже охотник?
Он отвечал очень немногословно, с тем безразличием, которое показало ей, что заставить его говорить о себе будет нелегко. Он засыпал ее вопросами, интересуясь Истон Нестоном, ее приближенными, сколько времени она собирается провести в Англии и правда или нет, что на следующий год она думает отправиться с визитом в Коттсмор.
У Гизелы от всех этих вопросов упало сердце: он знал об императрице гораздо больше того, чем можно было себе представить. В то же время, как успокаивала себя Гизела, замок Хок находился далеко от Истон Нестона. У нее не было причин опасаться, что он узнает о сегодняшней охоте императрицы с представителями общества «Графтон» или о завтрашней с обществом «Байсестер».
Вместе с десертом подали большие оранжерейные персики, при виде которых Гизела не сумела скрыть своего восхищения и слишком поздно поняла, что для императрицы персики в марте — обычное дело.
— Завтра я хотел бы показать вам свои сады, — сказал лорд Куэнби. — Это своего рода местная достопримечательность. Отец тратил много времени и сил, чтобы довести их до совершенства в своем понимании. Его больше интересовали цветы, а не люди.
— А вас? Вы предпочитаете людей? — спросила Гизела.
— Некоторых, — коротко заметил он. — Очень немногих.
В его голосе прозвучала какая-то резкость, словно он пережил большое разочарование, и впервые с той минуты, как начался обед, Гизела забыла о своих собственных страхах и подумала о нем как о человеке, которому не чужды переживания и страдания, как любому другому.
Гизела задумалась, счастлив ли он; наверное, этим можно было бы объяснить присущую ему резкость. Возможно, он страдал и поэтому теперь такой надменный. Но она тут же уверила себя, что смешно испытывать жалость к такому человеку, как лорд Куэнби. К тому же у нее создалось впечатление, что он все время старался уколоть ее побольнее. Гизела не могла забыть тот полный ненависти взгляд, который с удивлением заметила, войдя в гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67