Он вошел и какими-то неловкими шагами приблизился к постели. Никогда еще его движения не казались Флер такими неуклюжими.
Но она тут же поняла, что виной тому было его смущение, застенчивость и неловкость от присутствия женщины, бывшей некогда его женой.
Синтия подождала, пока он остановился возле нее, и протянула руку.
— Благодарю, что приняли беженку. Очень я вам досаждаю?
— Нисколько. Я рад вас видеть. — Он говорил очень серьезно.
— Я всегда была вечной бродягой, но теперь наконец прибилась к берегу.
— Надеюсь — надолго. Синтия улыбнулась.
— Вы очень добры, Норман.
— У вас есть все необходимое? Мисс Гартон позаботится об этом.
— Мисс Гартон и все остальные очень добры ко мне.
— Я рад.
Они обменялись еще несколькими незначительными фразами, и Норман удалился, сославшись на дела. Флер была разочарована, но тут же осудила себя за это. А чего она ожидала? И чего, собственно, хотела?
У нее было такое чувство, что перед ней разыгрывается пьеса, причем так искусно, что публике никогда не догадаться, каков очередной поворот в развитии сюжета и чем закончится спектакль.
Осторожно повернув ручку двери, Флер вошла в спальню Синтии. День был сумрачный, и Синтия включила лампу у постели; абажур отбрасывал розовый отблеск на подушки и на ее лицо. Сразу было заметно, как хороша она была некогда. Хотя теперь от этой сияющей красавицы осталась лишь бледная тень.
— Заходите, Флер. Вы мне нужны.
— А что такое?
— Ничего особенного. Сестра Томпсон пошла пройтись — она всегда отдыхает в это время. Я не могу уснуть и надоела сама себе донельзя. Посидите, посплетничайте со мной.
— Вообще-то я не могу, у меня много дел.
— Вздор! Ведь старуха сейчас, наверное, спит?
— Да, миссис Митчэм отдыхает, но я еще не разобралась с цветами, а Мэнверс дожидается меня, чтобы посчитать белье.
— Подождет, — нетерпеливо сказала Синтия. — Терпеть не могу домашних дел! Они на меня всегда наводили скуку.
— Ну что ж, прогуляю разок. Но если сэр Норман рассердится, я сошлюсь на вас в свое оправдание.
Флер нарочно упомянула сэра Нормана, чтобы посмотреть, какую реакцию это вызовет, и в наказание получила ответ, которого она меньше всего ожидала.
— Судя по всему, Норман вряд ли рассердится на вас, — заметила Синтия.
От ее нарочитого тона, от ударения, которое она сделала на «вас», кровь бросилась Флер в лицо.
— Что вы хотите этим сказать? — проговорила она, запинаясь.
Синтия засмеялась.
— Я наслушалась сплетен от прислуги, — объяснила она. Улыбаясь смущению Флер, Синтия продолжала:
— Не нужно так ужасаться, если это правда.
— Что вы слышали? — спросила Флер.
— Это было нехорошо с моей стороны, — призналась Синтия. — Я подстроила вам ловушку, и вы попались в нее. Это отвратительно с моей стороны, но вы не должны обижаться на меня.
— Может, вы все-таки объясните, о чем идет речь?
— Речь идет о том, что Бархем сказал Эванс, а Эванс сказала миссис Митчэм, которая сказала Мэнверс, которая передала это сестре Томпсон, что он не удивится, если Норман в один прекрасный день поведет вас к алтарю. — И, откладывая на пальцах имена, Синтия засмеялась весело, как ребенок. — По правде говоря, я не поверила. Я просто заговорила об этом, чтобы посмотреть, что вы на это скажете, но ваше лицо выдало вас.
Флер изо всех сил старалась сохранить достоинство.
— Сэр Норман как-то предложил нечто подобное, но я сказала ему, что это невозможно.
— Но почему?
Флер взглянула на нее с любопытством.
— Вы думаете, нам следует это обсуждать?
— А почему бы и нет? — спросила Синтия. — Потому что Норман был моим мужем? Милочка, с тех пор много воды утекло. Я была бы очень рада, если бы он снова женился, но, откровенно говоря, такая возможность мне в голову не приходила.
— Почему?
Синтия пожала худыми плечами.
— Такие, как Норман, не годятся в мужья.
— И все же вы за него вышли.
Флер сказала это, не подумав, что ее слова могут прозвучать дерзко.
— У меня была причина — вы, конечно, о ней знаете.
— Вы хотели сохранить за собой Прайори?
— Вот именно. И даже не Прайори, не сам дом — у меня не было необходимости с ним расставаться, — но то, что в нем. У меня не было денег на его содержание. Это означало, что нужно было бы продать картины, серебро, редкие издания книг… Я не могла этого вынести… Я подумать об этом не могла. Это было бы все равно что дать отрезать себе конечности, одну за другой. И вот я поставила на карту все… и проиграла.
— Я часто задумывалась, как вы могли это сделать.
— Я и сама задумывалась. Вы представить себе не можете, что значит для меня вернуться домой, увидеть вокруг себя все, что я так любила. Когда я жила в Кении, то мечтала о здешних садах весной, когда в них появляется золото нарциссов, я закрывала глаза, и мне виделись рододендроны в роще за домом. Вы видели их в этом году? Они, наверное, уже отошли.
— Да, — тихо произнесла Флер.
— Потом я представляла, что хожу по дому, по галерее, смотрю на картины, мебель. В кошмарах стены виделись мне пустыми, окна разбитыми, весь дом заброшенным.
— Вы так его любите, — мягко сказала Флер, — и все же… вы покинули его.
— Я была вынуждена, вынуждена.
Голос ее дрогнул. Флер ждала, но Синтия больше ничего не сказала. Несколько минут они молчали, а затем Синтия переменила тему.
— Как вы ладите с миссис Митчэм? — спросила она.
Спускаясь в этот вечер к ужину, Флер думала о старухе. Сэр Норман ожидал Флер в библиотеке, и она едва успела с ним поздороваться, как Бархем доложил, что ужин подан.
За первым блюдом Флер спросила:
— Вы не могли бы поговорить с вашей матерью? Моих возражений
она слушать не станет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58