Он целовал ее снова и снова, увлекая своей страстностью, безмолвно, но яростно пытаясь подчинить ее себе.
— Нет! Нет! Нет! — Флер изо всех сил оттолкнула его. — Я ненавижу вас! Я ненавижу всех мужчин!
— Я научу вас любить меня, Флер… позвольте мне научить вас.
— Оставьте меня! Я знаю, я сама виновата — я не должна была приходить сюда с вами.
— Вы избавили меня от призраков… Я очень благодарен. — В словах Энтони звучало притворное смирение.
Несмотря на решимость оставаться суровой, губы Флер дрогнули в улыбке.
— Мне пора домой, — сказала она, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Сейчас уже больше четырех.
— Половина пятого, — торжествующе провозгласил Энтони, взглянув на свои часы.
Флер вскрикнула.
— Я так и знала, что попаду с вами в беду.
— Боже мой! Хорошенькое обвинение мужчине, когда вы только и делали, что твердили «нет».
Она засмеялась и выбежала в сад.
Но слова, которыми она собиралась проститься с Энтони, замерли у нее на губах. К беседке подходил сэр Норман, который явно все слышал.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Однажды, вскоре после того, как Артур Гартон женился второй раз, Флер неожиданно рано вернулась домой после вечеринки и застала мачеху в гостиной с молодым человеком.
Еще за дверью она услышала возню, а когда вошла, Сильвия и ее приятель отпрянули друг от друга. Своим появлением Флер нарушила очень интимную сцену.
Она долго не могла забыть испуганного, виноватого выражения их лиц, атмосферу неловкости, принужденности и свое собственное отвращение.
Этот момент живо возник в ее памяти, когда сэр Норман подошел ближе. Флер испытала острое чувство стыда.
Она пыталась принять небрежный, безмятежный вид, поддержать в себе дух вызова, внутреннего протеста, но сознавала, что отступила от своих моральных принципов, и это унижало ее в собственных глазах.
— Я искал вас, мисс Гартон, — сказал сэр Норман, и ей показалось, что голос его звучал особенно неодобрительно. — Моя мать проснулась, вы ей нужны.
— Иду. Я не знала, что уже так поздно.
— Это моя вина, Норман, — вмешался Энтони Эшвин. — Тебе следует возложить всю ответственность на меня.
— Именно это я и собирался сделать, — спокойно ответил сэр Норман.
Их обоюдная неприязнь была слишком очевидной. Флер торопливо направилась к дому.
— С вашего разрешения, я должна спешить, — сказала она, и, прежде чем кто-либо из мужчин успел ответить, ее уже не было с ними.
Пробегая по саду, Флер чуть не плакала.
— Ну что я за дура! — упрекала она себя. — Нужно мне было ввязываться во все это! Я ненавижу Энтони Эшвина! Я ненавижу всех мужчин!
Флер взбежала по широкой лестнице и, остановившись у двери спальни миссис Митчэм, поправила рассыпавшиеся волосы и постаралась отдышаться. Потом она постучала.
Ответа не последовало, и она постучала снова. Дверь внезапно открылась. За ней стояла Эванс, приложив пальцы к губам.
Прежде чем Флер успела вымолвить хоть слово, Эванс вышла в коридор и очень осторожно закрыла за собой дверь.
— Не шумите, — упрекнула она Флер. — Она еще не проснулась. После такой ночи отдых ей на пользу, не будем уж говорить, кто в этом виноват.
— Но я не понимаю. Я думала…
Флер умолкла. Значит, миссис Митчэм ее не звала. Сэр Норман солгал. Почему?
Вернувшись к себе в комнату, она вновь и вновь размышляла: какими он руководствовался побуждениями? Неприязнью к Энтони?
Неужели он мог настолько поддаться этому чувству, чтобы солгать человеку, состоящему у него на службе? Ведь эта ложь не могла не выплыть наружу!
«Я ничего не понимаю», — подумала Флер.
Она нервно металась по комнате, чувствуя, что появление Энтони вовлекло ее в цепь интриг, к которым благоразумнее было бы не иметь никакого отношения.
Бархем знал, что Энтони был у нее в гостиной. Сэр Норман застал их наедине в беседке… Все это было крайне неприятно и заставляло Флер чувствовать себя униженной.
«Я уеду», — сказала она себе.
Но Флер знала, что не хочет уезжать. Она не лгала, говоря Энтони, что полюбила Прайори.
«Через месяц-другой я уже достаточно оправлюсь, чтобы работать на производстве, — думала она, — и тогда мне в любом случае придется уехать».
Она знала, что сэр Норман мог бы освободить ее от этой обязанности, но сомневалась, что он захочет утруждать себя.
Может быть, он уже собрался отказаться от ее услуг, потому и отослал из сада, чтобы она не подавала прислуге дурной пример.
О чем же он говорил с Энтони, когда она ушла?
Эти вопросы, словно какой-то кошмар, преследовали ее, не давая покоя. Поэтому Флер обрадовалась, когда проснулась миссис Митчэм и Эванс явилась за ней. Все, что угодно, только не оставаться одной со своими мыслями, с этим ужасным внутренним беспокойством.
Она напоила миссис Митчэм чаем и почитала ей. Наконец наступило время обеда. Переодеваясь, Флер с ужасом думала о том моменте, когда снова увидит сэра Нормана.
Она хотела было сказать, что у нее болит голова и она не выйдет к обеду, но, решив не трусить, заставила себя спуститься в столовую с высоко поднятой головой.
Если бы только там оказался Энтони Эшвин, думала она. Только бы не это унылое сидение наедине с сэром Норманом в молчании и неловкости, а теперь еще и в мучительном сомнении по поводу того, что он о ней думает.
К ее большому удивлению, обед начался вполне благополучно. Сэр Норман сразу же заговорил об ожидаемой на следующий день на заводе правительственной комиссии. В ее состав должен был войти министр авиационной промышленности, перед возвращением в Лондон приглашенный на завтрак в Прайори.
В связи с этим требовались особые приготовления. Они обсудили их, а затем сэр Норман продолжил свой рассказ о том, как расширилось производство со времени последнего посещения министра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58