Свеча Велеса
Год 7069 от сотворения мира [1] оказался для Руси тяжким и долгим.
Зима закончилась пожарами - огонь начисто сожрал Себеж, Псковский
посад, монастырь Иоанна Милостивого и несколько церквей. В середине
лета полыхнула и сама Москва - огонь истребил половину города, вынудив
даже царский двор, несмотря на тяжелую болезнь государыни Анастасии,
бежать в Коломенское. Там она, любимая мужем и людьми, и преставилась
в самом начале августа.
Плач по совсем еще молодой царице стоял вселенский - тихая и
скромная, племянница боярина Ивана Кошкина тем не менее заслужила
доброе имя и уважение в русском народе. Государь же, от горя почти
лишившийся рассудка, не мог ни есть, ни пить, и даже ноги отказывались
ему служить - на похоронах его буквально несли вслед за гробом,
удерживая под плечи, младший брат Юрий [2] и князь Владимир Старицкий.
Разумеется, по поводу безвременной кончины было проведено
тщательное расследование. Андрей Зверев ничуть не удивился, когда
выяснилось, что причиной смерти стало колдовство, наведенное Алексеем
Адашевым и попом Сильвестром, - он сам же и предупреждал государя о
злом чародействе еще семь лет тому назад. Не удивило Зверева и то, что
царь Иоанн, святоша и чистоплюй, наказывать убийц не стал, лишь
отослал их из Москвы. Попа - в Кирилло-Белозерский монастырь,
секретаря - воеводой в древний Юрьев.
Вместе с сороковинами умершей царицы в Москву пробралась
лихоманка, которая почти до Рождества собирала с города свою жестокую
дань - пусть и не столь тяжкую, как при «черном море», [3] но все
равно заметную и горестную. Пытаясь избавиться от напасти, горожане
отстроили на Наливках новый храм Пресвятой Богородицы - срубив его
всего за три дня - и прошли вокруг Москвы крестным ходом.
Разумеется, за всеми этими напастями на Руси почти все успели
забыть о небольшой порубежной стычке, случившейся на далеком
Балтийском побережье, и о героях того короткого победоносного похода.
Что князю было только на руку.
Правда, князь Андрей Васильевич Сакульский в этих событиях никак
не участвовал. Еще до начала Ливонской войны он, скупо обласканный
Иоанном, отъехал в свое имение - отдыхать, следить за хозяйством,
радоваться подрастающим детишкам и пребывать с супругой Полиной в
согласии и радости. Награды за свой крымский набег Андрей Зверев не
ждал. Такие уж сложились у него отношения с нынешним властителем Руси,
что, коли тот его в поруб не посадил - и за то спасибо.
О московских бедах князь узнавал из редких писем своего побратима
дьяка Ивана Кошкина. Впрочем, не только московских, но и своих
собственных - в последней грамоте боярин Иван Юрьевич отписал, что
лихоманка заглянула в столичный дворец Сакульских и выкосила там всю
прислугу. На хозяйстве остались лишь немощный подворник да пара цепных
псов.
Гонец оставил письмо, пообедал от души, с благодарностью спрятал в
кушак алтын, но от бани и ночлега отказался, еще засветло умчавшись
дальше в Корелу с грамотами к воеводе. Андрей же остался размышлять
над неприятным известием.
- Отчего грустишь, батюшка? - погладила его по голове Полина. -
Нечто известия недобрые получил?
Зверев молча передал жене послание, сам отошел к окну, выглянул
наружу через светлый треугольник небольшого витража на левой створке.
Слюда, столь обыденная в новгородских домах, вызывала у него
ощущение слепоты. Ладно летом, когда тепло - окна постоянно нараспашку
можно держать. А зимой? Что за жизнь, коли из светелки наружу не
выглянуть, если шум какой случится, крики, али просто любопытство
одолеет? Но стекол больших ни на Руси, ни в Европе было не сыскать.
Даже знаменитые венецианские и стамбульские мастера умели выдувать
лишь маленькие пластинки. С две-три ладони, не больше. Да и те
норовили окрасить под самоцветы. И стоили эти стекляшки немногим
меньше драгоценных камней. Пришлось князю обойтись лишь тремя
стеклами, вставленными в окна в обрамлении красно-синих витражей.
«Глазки» для обзора ценою почти в полста полновесных новгородских
рублей получили горница, где он занимался бумагами, спальня и
трапезная. Остальные окна остались слюдяными.
- О Господи, - громко охнула княгиня и торопливо осенила себя
знамением, - лихоманка! Надобно молебен немедля заказать. А то как бы
до нас не добралась подлая старуха.
- Лихоманка по морозу не ходит, - повернулся от окна Зверев. - В
холода она спит.
- Как же ш-ш спит, милый? - вскинула грамоту Полина. - Вот же она,
поветрие в Москве!
- Так то в Москве…
Андрей испытывал очень странное ощущение. С одной стороны, память
подсказывала, что все побасенки про лихоманку - глупость и суеверия, и
на самом деле болезни вызываются вирусами и микробами. Не иначе,
забрел в Москву вместе с южным купцом новый штамм гриппа и лютует на
непривычном к экзотике населении. С другой стороны - волхв Лютобор,
помнится, сказывал про живущую на болотах уродливую старуху Лихоманку,
что выбирается иногда на сушу да бродит по городам и весям,
прихватывая грязными узловатыми лапами жизни попавшихся на пути
людишек. И лучшая защита от старухи этой - обычная борозда, но
пропаханная сохой, в которую только женщины впряжены и которой женщина
управляет. С третьей, князь успел привыкнуть к общему убеждению, что
служба в храме, искренняя молитва да колокольный звон - надежнейшая
защита от любой беды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14