И убеждение это потихоньку просачивалось в его
разум.
Эти три его знания то противоречили друг другу, то переплетались и
друг друга подкрепляли. Так, по учению волхва, из замерзшего болота
лихоманка вылезти не способна, ибо замурована ледяным панцирем;
согласно инфекционной теории, на морозе микробы дохли - а искренняя
молитва путем самогипноза укрепляла иммунитет верующего. Но в то же
время лихоманка забраться зимой в город не могла, а вот вирус -
запросто. Очень уж много там теплых домов, слишком тесно общаются
люди. Да еще и навоз - неизменный спутник любого скакуна, буренки или
мелкой овцы, лежащий везде и всюду толстым или тонким слоем, - отнюдь
не улучшал атмосферы в столице. Н-но - где город, там и суета,
корысть, ложь, блуд, гордыня… Стало быть, лихоманка и карой могла
оказаться за грехи людские. Запросто! От грехов же ничем, кроме
молитвы, не откупишься…
- Что ты так на меня смотришь? - забеспокоилась женщина, тронув
пальцами кружевной, с жемчужной понизью чепец, стряхнув с сарафана
несуществующую ворсинку.
За минувшие десять лет княгиня заметно поправилась, отчего стала
только краше. Сейчас Андрей не мог понять, отчего перед свадьбой
считал Полину толстой? Она была и оставалась настоящей красивой
женщиной. Женщиной в теле, сильной, здоровой и соблазнительной. Есть
кого обнять, что поцеловать, к чему прижаться. Не дохлятик холерный с
костями наружу, который того гляди сломается от любого прикосновения,
а настоящая красавица. Та, что и любовью одарит, и ребенка здорового
выносит.
- Ой, порвалось! - заметила что-то на боку княгиня. - Я сейчас
Пелагею…
- Конечно, закажи. За здравие. Свое, детей и всех прочих.
- А ты, батюшка? - не поняла Полина.
- Я же упомянул: «и всех прочих».
- Какой же ты «прочий», батюшка наш, отец родной?! - всплеснула
жена розовыми ручками.
- Не отец я тебе, хорошая моя, а муж законный, - с усмешкой
поправил князь. - Нечто забыла?
- Пост сегодня, Андрюша… - прочитав что-то в его глазах, напомнила
женщина. - Среда.
- Мужу перечить - грех, - с легкостью парировал Зверев,
оттолкнувшись от подоконника и подкрадываясь к супруге. - Смирение
есть твой удел, смирение и покорность. Али забыла, чему в монастыре
учили?
- Но ведь пост, милый… - понизила голос Полина и почему-то
облизнула губы.
- Как же я люблю тебя, моя радость… - Князь взял жену за руку,
притянул к себе, но прикоснуться к влажным губам так и не успел: в
светелку внезапно влетела русоволосая семилетняя девочка в сатиновой
исподней рубахе и, обежав взрослых, схватила Андрея за ремень:
- Папа, она первая начала!
- Неправда! - Второй девочке было всего пять, и ростом она
уступала сестре на целую голову. - Это ты моего зайку схватила!
- Он не твой!
- Нет, мой!
- Нет, мой!
- Девочки, нельзя так себя вести! - отступив от жены, грозно
рыкнул Зверев. - Вы же сестры! Вы друг другу помогать должны,
защищать! А вы вечно сцепиться норовите, что пауки в банке!
- Она моего зайку схватила, папа!
- Он мой!! - в один голос закричали девочки.
- Почто простоволосые по дому носитесь?! - заметила совсем другое
Полина. - Как же вам не совестно, бесстыжие, прилюдно и без платка
даже?
- Да ладно, - отмахнулся на такой пустой упрек Андрей. - Заяц-то
ваш где?
Девочки примолкли. Похоже, в пылу ссоры столь ценный для обеих
предмет оказался утерян.
- Ночь уж за окном, а вы носитесь как угорелые, - пользуясь
наступившей паузой, укорила дочек Полина. - Ну-ка в опочивальню
ступайте!
В дверях наконец показалась запыхавшаяся нянька. Из-под съехавшего
набок платка Устины выбивались седые волосы, вязаная кофта
расстегнулась на две верхние пуговицы. Переведя дух, подворница
поклонилась:
- Прости, матушка, не уследила…
- Спать, спать пора, - похлопала себя по ноге Полина. - Ну-ка,
пойдем. Пойдем, пойдем. Арина, Пребрана, со мной пошли!
- Ну, ма-ама-а… - Девочки набычились и недовольно выпятили губы,
став неотличимыми, словно близнецы.
- Арина, отпускай отца, ему на грамоту ответ отписать надобно.
Пребрана, тоже пожелай отцу спокойной ночи.
- Доброй ночи, батюшка, - соизволила кивнуть младшая и отступила к
двери.
- Доброй ночи, батюшка, - отпустила ремень Арина.
- Спокойной ночи, кровинушки мои, - пригладил ей голову Андрей.
- Погоди, Ермолай подрастет - втроем прибегать начнут, -
улыбнулась жена.
- Ну и пускай, - согласился Зверев. - Кстати, Полина. После
полуночи настанет уже четверг.
Княгиня покраснела и, торопливо обняв детей, повела их в спальни.
Андрей снова повернулся к окну - но там, за витражными
стеклышками, за прошедшие минуты успела сгуститься непроглядная
темнота. Князь вздохнул, закрыл для сбережения тепла внутренние рамы,
задернул шторы, прихватил с пюпитра для чтения книг масляную лампу,
переставил на стол. Снова развернул грамоту, перечитал. Задумчиво
расчесал пятерней короткую аккуратную бородку.
В комнате пряно пахло воском, сочной сосновой смолой и легким
дымком. Было тепло, покойно и тихо. Разве только в печи слабо
похрустывали в топке дрова и тоскливо шуршал снежной крупкой ветер под
окном - но это лишь добавляло светелке уюта. Розовое пятно света
выхватывало из небытия грубо сбитый стол, французское резное бюро у
стены и густой персидский ковер. Бревенчатые стены тонули в сумраке, а
за приоткрытой дверью начинался и вовсе непроглядный мрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14