С униженным заискиванием
они беседуют с корреспондентами биржевой Европы, излагают перед ними свои
"планы", свои "предначертания", свои "программы", и каждый из них выражает
надежду, что ему, наконец, удастся разрешить задачу, о которую разбились
усилия его предшественников. Только бы прежде всего успокоить смуту! Они
начинают разно, но все приходят к тому, что приказывают стрелять ей в
грудь. К их ужасу, она бессмертна!.. А они кончают постыдным крахом, - и
если услужливый удар террориста не освобождает их от их жалкого
существования, они бывают осуждены пережить свое падение и видеть, как
смута в своей стихийной гениальности воспользовалась их планами и
предначертаниями для своих побед.
Сипягин был убит револьверной пулей. Плеве был разорван бомбой.
Святополк-Мирский был политически превращен в труп в день 9-го января.
Булыгина вышвырнула, как старую ветошь, октябрьская забастовка. Граф Витте,
совершенно изнуренный рабочими и военными восстаниями, бесславно пал,
споткнувшись о порог им же созданной Государственной думы...
В известных кругах оппозиции, преимущественно в среде либеральных земцев*8
и демократической интеллигенции, со сменой министерских фигур искони
неизбежно связывались неопределенные надежды, ожидания и планы. И
действительно, для агитации либеральных газет, для политики конституционных
помещиков совершенно не безразлично было, стоит ли у власти старый
полицейский волк Плеве или министр доверия Святополк-Мирский. Конечно,
Плеве был так же бессилен против народной смуты, как и его преемник, но
зато он был грозен для царства либеральных газетчиков и земских
конспираторов. Он ненавидел революцию бешеной ненавистью состарившегося
сыщика, которому грозит бомба из-за каждого угла, он преследовал смуту с
налитыми кровью глазами, - тщетно!.. И он переносил свою неудовлетворенную
ненависть на профессоров, на земцев, на журналистов, в которых он хотел
видеть легальных "внушителей" революции. Он довел либеральную печать до
крайней степени унижения. Он третировал журналистов en canaille; не только
высылал их и запирал, но и грозил им, как мальчишкам, в беседе пальцем. Он
расправлялся с умеренными членами сельскохозяйственных комитетов,
организованных по инициативе Витте, как будто это были буйные студенты, а
не "почтенные" земцы. И он добился своего: либеральное общество трепетало
перед ним и ненавидело его клокочущей ненавистью бессилия. Многие из тех
либеральных фарисеев, которые неустанно порицают "насилие слева", как и
"насилие справа", приветствовали бомбу 15 июля*9, как посланницу Мессии.
Плеве был страшен и ненавистен для либералов, но для смуты он был не хуже и
не лучше, чем всякий другой. Движение масс по необходимости игнорировало
рамки дозволенного и запрещенного, - не все ли равно, в таком случае, были
ли эти рамки немного уже или шире?

II

Официальные реакционные панегиристы пытались регентство Плеве изобразить
временем если не всеобщего счастья, то всеобщего спокойствия. Но на самом
деле временщик был бессилен создать хотя бы полицейскую тишину. Едва став у
власти и вознамерившись с православной ревностью двойного перекрещенца
посетить святыни Лавры, Плеве вынужден был мчаться на юг, где вспыхнуло
крупное аграрное движение в Харьковской и Полтавской губерниях*10.
Частичные крестьянские беспорядки затем не прекращались. Знаменитая
ростовская стачка в ноябре 1902 г. и июльские дни 1903 г.*11 на всем
промышленном юге были предзнаменованием всех позднейших выступлений
пролетариата. Уличные демонстрации не прекращались. Прения и постановления
комитетов о нуждах сельского хозяйства были прологом дальнейшей земской
кампании. Университеты еще до Плеве стали очагами бурного политического
кипения, - эту свою роль они сохранили и при нем. Два петербургских съезда
в январе 1904 г. - технический и пироговский*12 - сыграли роль аванпостной
стычки для демократической интеллигенции. Таким образом, пролог
общественной "весны" был сыгран еще при Плеве. Бешеные репрессалии,
заточения, допросы, обыски и высылки, провоцировавшие террор, не могли, в
конце концов, совершенно парализовать даже и мобилизацию либерального
общества.
Последнее полугодие властвования Плеве совпало с началом войны. Смута
затихла, вернее сказать - ушла в себя. О настроении в бюрократических
сферах и высших кругах петербургского либерального общества за первые
месяцы войны дает представление книга венского журналиста Гуго Ганца "Vor
der Katastrophe" ("Перед катастрофой"). Господствующее настроение -
растерянность, близкая к отчаянию. "Дальше так продолжаться не может!". Где
же выход? Никто не знает: ни отставные сановники, ни знаменитые либеральные
адвокаты, ни знаменитые либеральные журналисты. "Общество совершенно
бессильно. О революционном движении народа не приходится и думать; да если
б он и сдвинулся с места, то направился бы не против власти, а против
господ вообще". Где же надежда на спасение? Финансовое банкротство и
военный разгром. Гуго Ганц, проведший в Петербурге три первых месяца войны,
удостоверяет, что общая молитва не только умеренных либералов, но и многих
консерваторов такова: "Gott, hilf uns, damit wir geschlagen werden" ("боже,
помоги нам быть разбитыми"). Это, конечно, не мешало либеральному обществу
подделываться под тон официального патриотизма. В целом ряде адресов
земства и думы друг за другом все, без изъятия, клялись в своей преданности
престолу и обязывались пожертвовать жизнью и имуществом - они знали, что им
не придется этого делать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 476 477 478 479 480 481 482 483 484 485 486 487 488 489 490 491