Филип Стенхоп Честерфилд.
Письма к сыну
I
Тенбридж, 15 июля 1739 г.
Милый мой мальчик,
Спасибо тебе за то, что ты беспокоишься о моем здоровье; я
бы уже давно дал о себе знать, но здесь на водах не очень-то
хочется писать письма. Мне лучше с тех пор, как я здесь, и
поэтому я остаюсь еще на месяц.
Синьор Дзамбони расточает мне через тебя больше похвал,
чем я того стою. А ты постарайся заслужить все, что он говорит
о тебе; помни, что всякая похвала, если она не заслужена,
становится жестокой насмешкой и даже больше того --
оскорблением и всего нагляднее обличает людские пороки и
безрассудства. Это риторическая фигура, имя которой ирония:
человек говорит прямо противоположное тому, что думает. И
вместе с тем -- это не ложь, ибо он ясно дает понять, что
думает совсем не то, что говорит, а как раз наоборот. Например,
если кто-нибудь хвалит отъявленного мошенника за его
порядочность и неподкупную честность, а круглого дурака -- за
его способности и остроумие, -- ирония совершенно очевидна и
каждый легко поймет, что это не более как насмешка. Вообрази,
что я стал бы превозносить тебя за то, что ты очень внимательно
штудируешь свою книгу, и за то, что ты усвоил и помнишь до сих
пор все, что когда-то учил, -- неужели ты сразу бы не заметил
моей иронии, не почувствовал, что я смеюсь над тобой? Поэтому
когда тебя начинают за что-то превозносить, подумай хорошенько
и реши, заслужил ты эту похвалу или нет; и если нет, то знай,
что над тобой только издеваются и смеются; постарайся же в
будущем быть достойным лучшего и сделать так, чтобы по
отношению к тебе всякая ирония оказалась неуместной.
Передай от меня поклон м-ру Меттеру ) и поблагодари его за
письмо. Он пишет, что тебе снова предстоит взяться за латинскую
и греческую грамматики; надеюсь, что к моему возвращению ты
основательно их изучишь; но, если даже тебе это не удастся
сделать, я все равно похвалю тебя за прилежание и память.
Прощай.
II
20 ноября 1739 г.
Милый мой мальчик,
Ты занят историей Рима; надеюсь, что ты уделяешь этому
предмету достаточно внимания и сил. Польза истории заключается
главным образом в примерах добродетели и порока людей, которые
жили до нас: касательно них нам надлежит сделать собственные
выводы. История пробуждает в нас любовь к добру и толкает на
благие деяния; она показывает нам, как во все времена чтили и
уважали людей великих и добродетельных при жизни, а также какою
славою их увенчало потомство, увековечив их имена и донеся
память о них до наших дней. В истории Рима мы находим больше
примеров благородства и великодушия, иначе говоря -- величия
души, чем в истории какой-либо другой страны. Там никого не
удивляло, что консулы и диктаторы (а как ты знаешь, это были их
главные правители) оставляли свой плуг, чтобы вести армии на
врага, а потом, одержав победу, снова брались за плуг и
доживали свои дни в скромном уединении, -- уединении более
славном, чем все предшествовавшие ему победы! Немало величайших
людей древности умерло такими бедными, что хоронить их
приходилось на государственный счет. Живя в крайней нужде,
Курий тем не менее отказался от крупной суммы денег, которую
ему хотели подарить самнитяне, ответив, что благо отнюдь не в
том, чтобы иметь деньги самому, а лишь в том, чтобы иметь
власть над теми, у кого они есть. Вот что об этом рассказывает
Цицерон:
"Curio ad focum sedenti magnum auri pondus Samnites cum
attulissent, repudiati ab eo sunt. Non enim aurum habere
praeclarum sibi videri, sed iis, qui haberent aurum imperare"1.
Что же касается Фабриция2, которому не раз доводилось
командовать римскими армиями и всякий раз неизменно побеждать
врагов, то приехавшие к нему люди увидели, как он, сидя у
очага, ест обед из трав и кореньев, им же самим посаженных и
выращенных в огороде. Сенека3 пишет: "Fabricius ad focum coenat
illas ipsas radices, quas, in agro repurgando, triumphalis
senex vulsit".1
Когда Сципион одержал победу в Испании, среди взятых в
плен оказалась юная принцесса редкой красоты, которую, как ему
сообщили, скоро должны были выдать замуж за одного ее знатного
соотечественника. Он приказал, чтобы за ней ухаживали и
заботились не хуже, чем в родном доме, а как только разыскал ее
возлюбленного, отдал принцессу ему в жены, а деньги, которые
отец ее прислал, чтобы выкупить дочь, присоединил к приданому.
Валерий Максим говорит по этому поводу: "Eximiae formae
virginem accersitis parentibus et sponso, inviolataru tradidit,
et juvenis, et coelebs, et victor"3. Это был замечательный
пример сдержанности, выдержки и великодушия, покоривший сердца
всех жителей Испании, которые, как утверждает Ливий, говорили:
"Venisse Diis simillimum juvenem, vincentem omnia, turn armis,
turn benignitate, ac beneficiis"4.
Таковы награды, неизменно венчающие добродетель; таковы
характеры, которым ты должен подражать, если хочешь быть
прославленным и добрым, а ведь это единственный путь прийти к
счастью. Прощай.
III
Понедельник.
Милый мой мальчик,
Мне очень жаль, что я не получил вчера от м-ра Меттера тех
сообщений о тебе, которых ждал с надеждой. Он тратит столько
сил на занятия с тобой, что вполне заслужил, чтобы ты относился
к ним внимательно и прилежно. К тому же теперь вот о тебе
говорят как о мальчике, знающем гораздо больше, чем все
остальные, -- до чего же будет стыдно потерять свое доброе имя
и допустить, чтобы сверстники твои, которых ты оставил позади,
опередили тебя. Тебе не хватает только внимания, ты быстро
схватываешь, у тебя хорошая память;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20