Вполне возможно, она и машину-то повела только затем, чтобы чем-нибудь себя занять, сосредоточиться на нейтральном действии и выкинуть из головы все мысли, потому что близкие, типа брат — сестра, отношения в подобных ситуациях мешают в самый неподходящий момент, когда неожиданные течения выносят на поверхность такое...
Она всегда боготворила Сен-Клера — это было вполне понятно. В его присутствии Хелен становилась совершенно другой: робко улыбаясь, она готова была по первому щелчку его пальцев вскочить со своего места и бежать к подносу, чтобы сунуть в руку брату стакан «кровавой Мэри».
В подобную ночь движения на дорогах практически не наблюдалось; бесконечный дождь согнал все автомобили с шоссе, начиная с Ньюбери. Здесь были самые удивительные и прекрасные места во всей Англии, но, судя по тому, что мы могли наблюдать, их тоже смыло дождем.
Хелен вела автомобиль с сосредоточенностью и яростью профессионального гонщика, все время пользуясь разными скоростями, — только она и эта замечательная машина против кошмарного ливня и тьмы.
Такая концентрация внимания не оставляла возможности для разговора, и меня это вполне устраивало. К тому времени, как мы добрались до Малборо, я снова более или менее стал самим собой или, по крайней мере, взял свои чувства под жесткий — как мне казалось — контроль. Миновав Чиппенхем, мы въехали в Бат. Прошел час со времени начала поездки.
Через милю от Бата, по шоссе А-39, за Корстоном, Хелен притормозила на обочине возле телефона-автомата и выключила мотор.
— Я должна позвонить Шону О'Харе. Думаю, что он уже дома.
Прежде чем я смог возразить, она выскочила из машины: по-видимому, в ней сидел первобытный страх перед неизведанным. Должно быть, ей казалось, что я начну ей мешать, постараюсь напасть на противника или что-нибудь в этом роде. Не скрою, подобная мысль закрадывалась мне в голову, но, к сожалению, обстоятельства были против меня. Я вытащил из ее сумочки сигарету, вышел из машины и приоткрыл дверь будки, чтобы слышать, о чем она говорит.
Хелен говорила очень быстро и выглядела выбитой из колеи.
— Но ведь у вас должен быть другой номер, по которому я могла бы ему позвонить?
По выражению ее лица я понял, что она не может дозвониться, поэтому, протянув руку, взял у нее трубку.
— Кто говорит?
Голос был тяжел, как камень, но отменно вежлив.
— Портье из «Карли Мэншнз». У доктора О'Хары здесь номер, сэр.
— Он приезжал сегодня вечером?
— Примерно с полчаса назад, сэр. Минут через десять уехал снова. На деловые звонки, сэр, сегодня отвечает доктор Мэйер Гольдберг: Слоун 8235.
— Мы звоним по частному делу.
— Тогда, сэр, боюсь, ничем не смогу быть вам полезным. Доктор О'Хара не оставил ни адреса, ни телефона. Он всегда так делает в свободные вечера.
— Ну и умница, — сказал я. — Когда появится, передайте, что звонил Эллис Джексон и что он будет звонить еще. Это очень важно.
Повесив трубку, я выпустил Хелен в дождь.
— Насколько я знаю старину Шона, он сейчас валяется в чьей-то постели и пробудет в ней достаточно долго. У него есть одна, но пламенная слабость — женский пол от восемнадцати до двадцати пяти. Думаю, ему следует показаться психоаналитику.
Хелен искренне расхохоталась.
— Эллис Джексон, ты полная и невероятная скотина.
— Слушай, прекрати ставить диагнозы хотя бы здесь, — отмахнулся я. — Кстати, нам еще миль десять ехать до Чютона Мендипа, так что давай трогаться.
Сквозь тихие холмы и дальше в дождь...
В Сидбери мы приехали в начале одиннадцатого; пара узких улиц, обставленных домами пятнадцатого века, тонущих в безумии дождя. Мы притормозили возле гостиницы, высветившейся от нас слева, с дюжиной или около того машин, припаркованных рядом, а у противоположного угла я засек гараж, лампы которого все еще горели над насосами.
— Давай сюда, — сказал я. Хелен кивнула и отъехала.
Мужчина средних лет в старом дождевике и твидовой шапке стоял в маленькой стеклянной будке у входа, а перед ним на полке ровными рядами были выставлены монеты и бумажные деньги. Хелен остановилась у колонки и нажала на клаксон. Мужчина удивленно воззрился на вновь прибывшую машину, но вышел тотчас же. Хелен попросила залить восемь галлонов, а я выбрался из машины и направился к мужчине.
— Грязноватая ночка.
— Вот именно, — кивнул он. — Я как раз собирался закрываться.
— Ищу местечко под названием Саргон-Хауз. Там живет один приятель по фамилии Пэндлбери.
Он удивленно вскинул глаза:
— Издалека прикатили?
— Из Лондона, — ответил я. — А в чем, собственно, дело?
Он поставил на бак заглушку.
— Столько времени потратили зря. Обычно к десяти часам все завершается.
— Завершается — что, простите? — спросил я.
— Ну, служба, конечно. Разве вы не за этим приехали, а? Сюда только на службу и приезжают.
Тут ненавязчиво, с пятифунтовой банкнотой, высунутой из окошка автомобиля, в разговор встряла Хелен:
— Черт, так я и знала. Мы потеряли направление в Ньюбери, затем я неправильно повернула за Батом, поэтому сделали довольно большой крюк.
Мужчина взглянул на нее, словно увидел впервые, и выражение его лица моментально изменилось, как бывало со всеми, кто вглядывался в эти неповторимые черты.
— В такую ночь легко можно сбиться. Знаков почти не видно, — сказал он, словно хотел утешить.
Он прошел обратно в будку, а я сел в «альфу».
— Быстро соображаешь.
Хелен не успела ответить, потому что мужчина вернулся со сдачей.
— Поедете прямо до самого конца деревни, там через мост, а затем круто направо. Поедете по дороге через лес примерно с четверть мили. Не заблудитесь. Там перед воротами расписание служб, как в церквах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50