Судя по тому, что Сен-Клер содержится без наручников, цепей и прочих атрибутов, он на тебя работает.
— Верно. — Руку из-под рясы он не вынул.
Мне будто бы металлическим обручем стягивали голову, боль с каждой секундой становилась сильнее.
Я сказал:
— Значит, вот зачем ему понадобилось умирать... Видимо, на его хвосте уже сидели...
Полковник кивнул:
— А в мертвом виде он был для нас более полезен.
— Господи, значит, наш побег из Тай Сона... — Он снова кивнул. — Нет, не может... Я ведь был с ним. Я прекрасно видел, что происходило.
— Дорогой мой Эллис. Если ты думаешь, что я настолько основательно промыл ему мозги, что Макс стал ярым марксистом, то ошибаешься. Да и нужды в этом не было ни малейшей.
— Что это значит?
— Только то, что Сен-Клер отчаянно нуждается в аудитории. Он всегда должен быть в центре внимания. Ему необходимо проявлять свой жестокий темперамент, жить опасностями. Можешь называть это как угодно. Одержимость, как это, наверное, тебе известно, может принимать любые формы. Сексуальные аберрации, странные позывы, которым субъект не в силах противостоять...
— Не хочешь ли ты сказать, что у Сен-Клера мания действия, проявления жестокости и тому подобное?
— Это объясняет всю его жизнь. Существует также и суицидальный, саморазрушительный позыв, которого он не понимает. И не принимает. Все это я понял практически сразу же после его появления в Тай Соне. Остальное — легче легкого...
Все это он объяснил профессорским голосом, словно даже гибель вселенной можно было бы пройти на дополнительном семинаре в университете.
Я сказал:
— Надо было меня раньше предупредить... Да мне и самому следовало догадаться.
— Но ведь он был мертв. Для всего мира генерал погиб в бою. Это я ему подробно объяснил. Сказал, что его отошлют в Китай и на всю оставшуюся жизнь поместят в одиночную камеру.
— Если он не согласится на вас работать, да?
— Точно. А так — возвращение в мир — ГЕРОЕМ — прошу заметить. Ну и еще подрабатывать на нас.
— Но ведь он мог этого и не делать! Как вы могли заставить его, выпустив на свободу?
— Рискнуть стоило. Ведь дискредитировать его в глазах общественности было довольно просто. — Он пожал плечами. — Могли, например, использовать пленки с допросами, разговорами на общие темы, подписанные им документы. Даже если бы все это было выдано за коммунистический заговор, грязь намертво пристала бы к этому выдающемуся человеку. В общем, в угрозах и запугиваниях мы не нуждались. Потому что Максу понравилось. Он понял — как англичане говорят, — что попал в свою тарелку. Если хочешь, новая смертельная забава — ведь все остальное он уже перепробовал. На нашей стороне он противостоял всем разведкам натовского альянса — дурачил такое количество народа...
— Наверное, все-таки не полное рабочее время?
Чен-Куен покачал головой:
— Нет, все. Сначала даже я недооценивал Макса, ведь ему удалось многое. Просто под конец его предал наш человек. Но даже тогда ЦРУ и британская разведка решили, что это сфабрикованное дело.
Так, значит, Воган не сказал мне о своих подозрениях? Бедняжка Эллис Джексон. Злость стала переполнять меня, но я еще не закончил допроса.
— А когда я вошел в вашу игру? Еще там...
— Во Вьетнаме? Правильно. Я все время ждал, что все раскроется. Тебя использовали с самого начала.
Ведь на самом деле, Эллис, ты был ниспослан нам провидением. Нужный человек в нужное время. Нам повезло вдвойне с психоподготовкой. Тебе был необходим именно Черный Макс, а ты был для него тем самым компаньоном, который должен был сыграть свою роль в побеге. Инсценировке побега. Ты с таким жаром принялся расписывать миру, каким необычайным героем оказался Сен-Клер, что это создало ему лучшую рекламу, на которую я даже не смел надеяться.
Меня удивило, что я все еще могу говорить.
— А затем, когда он снова подобрал меня в Лондоне?..
— Все было подстроено — правда, здорово: время, антураж. Макс считал, что ты был бы для нас полезен, поэтому предложил снабдить тебя нашей общей знакомой — Шейлой Уорд.
— Очередной Мадам Ню?
— Если угодно. Кстати сказать, она погибла в Ханое шесть месяцев назад во время воздушного налета.
— Пусть сгорит в аду!
Я проорал это, встав со стула и сделав шаг вперед. Его рука вынырнула из-под рясы: в ней был зажат пистолет.
Я спросил:
— А знаешь, что самое смешное? Ты мне всегда был симпатичен.
— А мне — ты. То есть, Эллис, ты понимаешь, никаких прихватов, ничего личного. Я служу великой идее, делаю свое дело. Идея на самом деле не просто великая, но — величайшая. Благо народа.
— Как всегда, ваши проклятые идеи. Все вы одинаковы, что по ту сторону забора, что по эту, никакой разницы. — Я рассмеялся ему в лицо. — Но на сей раз ты проиграл — или вы проиграли, это как будет угодно, — в этом я, по крайней мере, уверен.
— Не думаю. Наш друг Пэндлбери, которого выловили из воды, рассказал о телефонном звонке в Лондон. — Он подошел к окну. — Эллис, дружище, ты старался, но ничего не вышло. Ты в проигрыше. Сам посмотри.
Человек тридцать или сорок суетились на волноломе, изо всех сил вытягивая веревку, которая была привязана к корпусу затонувшего баркаса. «Леопард», маневрируя, выходил в узкий канал, немного подталкивая в бок развалившееся судно.
— Через полчаса мы — все мы — отплывем отсюда. — Он потрепал меня по плечу. — Ты, разумеется, едешь с нами. Не следовало оставлять тебя одного в Сидбери — некоторые из твоих особенностей иногда становятся слишком опасными, чтобы о них забывать. Можешь не волноваться: мы найдем тебе достойное применение. А сейчас я должен пойти поторопить своих монашков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50