И раньше был не в фазе. Он балансирует на грани антиистиннизма каждый
миг своей яви. И это не к добру: вот-вот поддаст Обратник, и рухнет Хэл Ярроу
прямо в лапы Впередникова братца…
Проснулся Хэл Ярроу, как от толчка, в тот миг, как в жилье прозвучала утрен
няя зорька. Секунды две не знал, где он: мир сновидений и мир яви так причуд
ливо переплелись.
Скатился с кровати, встал, оглянулся на Мэри. Та, как всегда, спала себе под
этот громкий зов, поскольку ее он не касался. Через четверть часа по трехм
ерке поступит второй сигнал горниста, побудка для женщин. К тому времени
Хэл должен быть умыт, побрит, одет и снаряжен в путь. В свою очередь, у Мэри б
удет пятнадцать минут на сборы в дорогу; а через десять минут после этого
с ночной работы сюда войдет Олаф Марконис и устроится пожить-поспать в э
том тесненьком мирочке до возвращения семейства Ярроу.
Хэл справился даже быстрее обычного, потому что был уже в дневной одежде.
Оправился, лицо-руки вымыл, набуровил крем для бритья на щеки персональн
ой кисточкой, убрал проклюнувшуюся щетину (в один прекрасный день авось
заделается он в иерархи и ужо тогда заведет себе бородищу, как у Сигмена),
причесался и выскочил из того самого.
Собрал полученные вчера вечером письма в дорожный чемоданчик, шагнул к д
вери. И вдруг что-то как толкнуло Ц обернулся, подошел к кровати, наклони
лся и поцеловал Мэри. Та еще не проснулась, и на секундочку даже жалко стал
о, что это до нее не дошло. Ведь не по обязанности, не согласно предписанию.
А по толчку из темного провала, где заодно все-таки, должно быть, был и свет
. И с чего это он? Не далее, как вчера вечером уверен был, что ненавидит. И вдр
уг…
Что ей иначе никак, что ему. Хотя это не оправдание, кто говорит? Каждая осо
бь сама в ответе за себя: худо ли ей, хорошо ли ей, а сделано, как говорится, с
воею собственной рукой.
Впрочем, поправочка; да, они с Мэри сами свои беды породили, но не сознател
ьно. Светлое начало в них противилось краху любви; того добивалось начал
о темное, глубоко затаившееся, это пресмыкался в них Обратник, гад ползуч
ий.
Перебрав ногами у входной двери, он увидел, что Мэри открыла глаза и гляди
т на него будто в каком-то смятении. Но не вернулся, не поцеловал ее еще раз
, а шмыгнул в коридор. Дикий страх одолел, боязнь, что вдруг она окликнет и п
о новой заведет все то же все про то же. И только тут припомнилось, что так и
не пришлось к слову сказать ей про свой отъезд нынче же утром на Таити. Да
ладно, одной докукой меньше.
А коридор был уже полон мужиков, спешащих на работу. Многие, как и Хэл, были
в просторных балахонах спецов. Кое-кто Ц в зелено-красном: университетс
кие преподаватели.
Конечно же, для каждого нашлась пара слов.
Ц Эрикссен, привет будущему!
Ц Да улыбнется Сигмен, Ярроу!
Ц Чан, цветное ли было мысленное предначертание?
Ц Буверняк, Ярроу! Цветное, как наяву.
Ц Шалом, Казимуру!
Ц Да улыбнется Сигмен, Ярроу! Первый заторчик у лифта, пока утренний дежу
рный по случаю толпы в коридоре выстраивал очередность спуска. Оказавши
сь снаружи, Хэл запрыгал с полосы на полосу, пока не пробился на центральн
ую, на экспресс. Там остановился, стиснутый телами мужчин и женщин, но наро
д был свой, так что без неприятного чувства. Десять минут дороги, и скоманд
овал себе лево руля на край. Еще пять минут, и сошел на грунт, зашагал к пеще
роподобному входу пали No 16 «Университет Сигмен-сити».
Там второй заторчик, тоже недолгий, пока дежурный назначил лифт. И Хэл взм
ыл экспрессом в один скок на тридцатый этаж. Обычно, выйдя из лифта, он шел
прямо к себе готовиться к первой лекции старшего курса, которую давали п
о трехмерке. Но нынче направился в деканат.
По дороге жутко захотелось курнуть, а в присутствии Ольвегссена насчет э
того Ц ни-ни, и Хэл приостановился, закурил и с удовольствием затянулся п
риятным женьшеневым дымком. Как раз против входа в аудиторию первого кур
са, откуда доносились обрывки лекции Кеоки Джеремиэля Расмуссена:
Ц Первоначально слова «пука» и «пали» бытовали у общин полинезийцев, п
ервонасельников Гавайских островов. Англоязычное население, которое к
олонизовало острова в более поздний период, заимствовало многие термин
ы из языка гавайцев. И в числе наиболее употребительных Ц слово «пука», о
значающее нору или пещеру, и слово «пали», означающее утес.
Когда после Апокалиптической битвы американо-гавайцы заново заселили
Северную Америку, эти два термина употреблялись в своем первоначальном
смысле. Но в течение следующего полустолетия смысл этих двух слов измени
лся. «Пука» Ц так с очевидным пренебрежительным оттенком стали называт
ь отдельные помещения, предназначенные для жилья у низших сословий. Впос
ледствии этот термин стали употреблять и сословия повыше. Если вы принад
лежите к сословию иерархов, вашим местом обитания является «площадь»; ес
ли вы принадлежите к любому из остальных сословий, вашим местом обитания
является «пука».
Словом «пали», то есть «утес», стали называть небоскребы или любые други
е крупноразмерные здания. В отличие от слова «пука», слово «пали» сохран
ило и свое первоначальное значение.
Хэл докурил сигарету, бросил окурок в пепельницу и прошел через приемную
прямо в кабинет декана. Там за столом восседал доктор-декан Боб Кафзаэль
Ольвегссен собственной персоной.
По старшинству, Ольвегссен заговорил первым. У него был едва приметный и
сландский выговор.
Ц Алоха, Ярроу. Что у вас?
Ц Шалом, авва. Прошу прощения за явку без вызова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60