» Эрик нехотя поплелся на сцену. «Не сюда! — тонким голосом взвизгнул режиссер, — Налево!… Вы читали пьесу или нет?…» — Эрик молча встал в указанное место. В противоположном конце сцены десятка полтора пожилых теток в тренировочных костюмах и пионерских галстуках строились в три шеренги — это, очевидно, были Невинные Дети (каждая держала в правой руке какие-то машинописные странички). «Где ваш экземпляр пьесы?» — страшным голосом спросил режиссер; «Дома забыл.» — после секундного колебания нашелся Эрик. «Боже! — схватился за голову молодой человек, чуть не сбив с носа очки, — Совесть у вас есть?» «Нет. — признал ошибку Эрик, — Виноват.» «Дайте ему запасной экземпляр!» — заверещал режиссер в глубину зала. Из темноты выплыла костлявая девица (помощница режиссера?), вручила Эрику растрепанную стопку страниц и опять растворилась во тьме. Режиссер уселся в первом ряду, нервно вцепившись в подлокотники кресла: «Готовы?» «Да!» — хором отвечали Невинные Дети; «Готов.» — неуверенно присоединился Эрик. «Начинаем!»«Три, четыре!» — шепотом скомандовала одна из Детей, и они хором задекламировали:Мы — невинные дети,будущее поколение,Наше сознание -это чистая страница.Наши души освещенысердец горением,Мы хотимлюбить Родинуи учиться!Дети замолчали — Эрик понял, что пришла его очередь. Он скосил глаза и начал читать с максимальной доступной ему выразительностью:Нидерландист я, убежавший из тюрьмы.Хочу теперь отмстить за свой позор -Растлять сердца, душить, вредить, громить,Враждебно гадить, подло извращать.Эрик повернулся к Детям и, немного подумав, выбросил руку в жесте безшабашной подлости:Зачем вы, дети, мыслите о Светлом?Зачем, скажите, любите Добро?Ведь Светлое не принесет вам выгод,Добро и Свет не нужны никому!«А что, неплохо … — несколько смягчившись, похвалил режиссер, — Очень сдержанная манера … интересная интерпретация!» Эрик польщенно потупился. «Ладно, открывающий диалог, вроде бы, на мази. — режиссер пошелестел страницами, — Переходим сразу к выходу Воодушевленцева! — он приложил руки рупором ко рту, — Воодушевленцев, готовы?» «Готов!» — раздался чей-то бас. «Пошел!» — крикнул режиссер.На середину сцены из-за кулис вышел грузный смурной человек в милицейской шинели и, воздевая руки к небу, обратился к невидимой аудитории:Я страж порядка, доблестный блюститель,С невинными детьми на встречу я иду.Я буду нежный, добрый, мягкий их учитель,Добро и Истину я в души их введу.Человек неуклюже повернулся на месте и, сверкая бельмом на левом глазу, вперевалку подошел к Эрику:А это кто таится в полумраке?Кто гадко скрючился, ощерив острый зуб?Коль враг ты — приготовься к схватке,Но если друг — приди ко мне на грудь!И милиционер Воодушевленцев распахнул объятья.Вдруг выражение его лица изменилось с великодушного на подозрительное: «Слушай, парень, — прошипел он, не опуская рук, — а ты кто такой?» «Как — кто? — не понял Эрик в надежде выиграть время, — Артист Халдеев.» В темной глубине клуба всыхнула зажигалка — кто-то из незанятых в текущей сцене актеров закурил. «Не пизди! — твердо возразил милиционер, буравя Эрика бельмом, — Уж я-то Борьку Халдея знаю, не одну поллитровку с ним раздавил!» «Ван Даал и Воодушевленцев, почему бормочете себе под нос? — вдруг вмешался режиссер, — Действуйте, Халдеев!… или опять все позабыли?» Не раздумывая, Эрик ударил милиционера ребром ладони по шее чуть ниже уха. Тот рухнул на пол — раздался глухой удар, дощатая сцена заходила ходуном. Возникла тягостная пауза: Эрик не знал, что ему делать; Невинные Дети стояли, как ни в чем не бывало; режиссер нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику кресла. «А теперь чего ждете?! — не выдержал, наконец, последний, — Переодевайтесь в его одежду!»Не веря своим ушам, Эрик стал расстегивать ватник.«Не ожидал я, что такого нерадивого артиста из Голявкино пришлют. — сокрушенно покачал головой режиссер, — Вместо первой репетиции в вытрезвителе оказались, на вторую — абсолютно неподготовленным пришли!» Эрик не отвечал, стаскивая шинель с лежавшего, как мертвое тело, Воодушевленцева. «Талант, конечно, важен, — назидательно продолжал режиссер, — однако и усердие надо иметь!» Невинные Дети обреченно, как коровы на дойке, смотрели перед собой, изредка подергивая дряблыми ляжками. «Я, когда в ГИТИСе учился, может, и не самый талантливый на курсе был, однако ж через свое усердие все пятерки в дипломе заслужил!» — режиссер встал и прошелся взад-вперед перед сценой. В темной глубине клуба млечным путем горели огоньки сигарет, тянуло табачным дымом. Прыгая на одной ноге, Эрик одевал милицейские брюки. «Только вот 'лапы' у меня не было! — в голосе режиссера зазвучала надрывная нотка, — А потому распределили меня сюда, в вонючие Мерзуны … Господи, сколько мне еще гнить здесь придется?! — очки его сползли на кончик носа и затуманились, обтянутые свитером острые лопатки дергались вверх-вниз, — Эй вы, там … а ну, кончайте в помещении курить!!!» — заорал он с ненавистью. Эрик зашнуровал ботинки, переложил респиратор в карман шинели, подобрал с пола правдолюбцевскую кобуру и нацепил на себя. «Переоделись?» — «Да.» — «Так чего ж стоите?» Эрик подобрал с пола листки с пьесой и стал искать нужное место. Раздетый до белья Воодушевленцев мирно лежал, присыпанный арестантской одеждой. «Горе мне с вами, Халдеев! — с горечью воскликнул режиссер и зачитал на память, — 'Ван Даал прыгает со сцены — пробегает, трусливо озираясь, вдоль прохода — с подлой ухмылкой выскакивает из зрительного зала' … Действуйте, наконец!…» Эрик, не споря, подчинился. Бежать, трусливо озираясь, в длинной милицейской шинели было неудобно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70