на некоторых из них были боевые головные уборы равнинных племен, у других
были перья в волосах, собранных в пучок, что означало "перерезаю глотки и
снимаю скальпы", или разделенных, что указывало на то, что их владелец
"перенес много ран". Шайенские храбрецы, вроде Тупого Ножа, Плоского Бедра
и Ледяного Медведя, дико вопили, чтобы заставить врага отступить,
некоторые - паля из "винчестеров", другие из более старых, заряжающихся с
дула ружей; кое-кто был вооружен луками со стрелами или длинными
украшенными перьями копьями, а остальные размахивали двусторонними
томагавками. Бешеные Лошади, сиу из племени огалалы - их лошади были
украшены отрезанными пальцами, чтобы похвастаться количеством убитых
врагов - галопом неслись за Кастером и его отброшенными людьми, разметая
белых по склону. Среди облаков дыма, пыли и какофонии битвы Дождь-В-Лицо,
Пеммикан, Хэмп и Рожденный Лаской выкрикивали боевой клич "Хока хэй!", в
то время как другие улюлюкали или пронзительно свистели. Сиу, которого
звали Легкое, скакал в вышитой бисером куртке, отороченной человеческими
волосами. Санари - безлукие - дрались с бледнолицыми врукопашную, их тела
были украшены талисманами, придающими силы: клювами сов, подвешенными на
ремешках, или шкурами койотов. Продвигаясь в этой мешанине из тел,
выстрелов, ржущих лошадей, носящихся по полю битвы с пустыми седлами,
прибыли Скверная Похлебка, Приходящий Снова, Низкий Пес, Пятнистый Орел; в
бой вступили Оперенное Ухо, Голые Ребра, Реющий Ястреб и Железный Гром;
появились Голубое Облако и Толстое Брюхо, и
Человек-Который-Гуляет-Со-Своей-Собакой... бесконечная череда неистовых
всадников, летящих принять участие в резне, вырезающих кавалеристов
поодиночке, раненных и умирающих, молящих о пощаде. Битва превратилась
теперь в беспорядочное бегство от реки вверх по склону... Прямо по
направлению к гребню, где стоял Кастер... дерущиеся и падающие, вертящиеся
и стреляющие во все стороны солдаты спасались бегством, в то время как
преследующие их по пятам сиу окружали их.
- Играй построение! - выкрикнул Кастер.
Когда горнист не подчинился, он влепил ему пощечину. Трубач упал на
колени, истерически зарыдав.
- Какой, к черту, в этом толк, сэр?
- Здесь я командир! - Кастер снова его ударил. - Дуй в этот чертов
горн!
Звук горна созвал уцелевших к гребню холма. Раненые солдаты брели
среди залитых кровью кустов, а мимо проносились индейские лошади, вслед за
чем на белых обрушивались томагавки. Те, кто еще оставался в седлах,
пристреливали своих лошадей, чтобы укрыться за их трупами. Один из
кавалеристов скорчил страшную гримасу, когда копье пронзило его грудь;
затем уздечка, подпруга, седло и попона сорвались с его лошади, бросив его
на землю под копыта лошадей шайенов.
Пули впивались в шалфей, выбивая фонтанчики пыли. Воздух почернел от
порохового дыма. Семьдесят пять обреченных на гибель людей образовали
оборонительный круг, передние - став на одно колено, чтобы задние могли
стрелять. Мэйзи, Слэпер, Фретт, Джирард и Эдгерли упали. Лютер Хар
закричал:
- Черт, мое ружье заклинило!
- И мое тоже, - выкрикнул Эдвард Годфри, и тут индейская пуля
разворотила ему лицо.
Один за другим карабины "Спрингфилд" Седьмого полка замолкали.
Раскалившиеся выбрасыватели заклинивало, оставляя стреляные гильзы в
затворе.
- Револьверы! - заорал Кастер, когда круг разорвался. Те, кто услышал
его, выхватили свои "Кольты" 45-го калибра.
На поле битвы стало теперь так дымно, что индейцы и белые вполне
могли стрелять в своих собственных людей; и друзья, и враги были всего
лишь тенями в клубах дыма. Седьмой полк уменьшился до двадцати солдат, все
еще остающихся на ногах, когда несколько из них попытались прорваться с
гребня. Остающиеся тут же повернули свои револьверы в сторону дезертиров.
Один из попытавшихся бежать был гражданским - Фрэнсис Паркер. Этот
нервный долговязый мужчина встретился с воинской колонной незадолго до
схватки. Во время безумного решения Кастера он остался сзади и оказался
вовлеченным в битву только тогда, когда солдаты были отброшены назад.
Другой, лейтенант Харрингтон, отобрал лошадь у раненного. Прорвавшись
сквозь сиу, он галопом поскакал в долину реки Литтл-Бигхорн. Индейцы во
главе со Старым Медведем погнались за ним, но лошадь Харрингтона со страха
понесла, и, казалось, ему удастся ускакать, когда неожиданно лейтенант
поднял свой револьвер и выстрелил себе в голову. Он умер в соответствии с
неписаным воинским кодексом: "Когда сражаешься с индейцами, оставь
последний патрон для себя".
Высоко над обрывом Кастер и Хьюджес остались только вдвоем. С
перчаткой на одной руке, с револьвером во второй, полковник стоял над
лежащим в траве горнистом, шайенская стрела торчала в горле трубача. Стоя
на одном колене, Хьюджес судорожно сжимал флаг, направляя свой разряженный
револьвер в сторону сиу. Когда томагавк раскроил ему череп, он со стоном
уронил знамя.
Разозленный видом своего славного знамени, втоптанного в пыль,
полковник закричал:
- Будь оно все проклято, если я должен буду погибнуть от рук
язычников-краснокожих!
Подскакав так близко, что порох из ружья обжег кожу Кастера,
Дождь-В-Лицо выстрелил ему в голову.
Со смертью Кастера битва индейцев с Седьмым полком закончилась, но
еще с полчаса они кружили по полю, гортанно перекликаясь, нашпиговывая
тела стрелами или стреляя в них из ружей, крутясь вокруг "Последней
Стоянки", словно речная вода у камней на быстрине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20