Бледная улыбка тронула бесцветные губы месье Шарля.
— Он сделал мне, по его собственному выражению, честные и великодушные предложения…
— Барыш пополам?
— Примерно так… И это составило бы немалую сумму, если бы завещание существовало… — Господин Дандюран хрустнул пальцами. — Однако эти люди не знали Жюльетту… По правде говоря, только мне одному довелось увидеть ее в настоящем свете. Она так боялась смерти, так боялась расстаться со своими деньгами, что почти убедила себя, будто никогда не умрет… Во всяком случае, очень не скоро… Она часто повторяла:
«Когда я состарюсь…»
При всем своем отвращении к этому человеку Мегрэ чувствовал, что тот не лжет. И хотя сам видел только труп с крашеными волосами, его впечатление полностью совпадало со словами месье Шарля.
— Так что же?
— Я выставил мэтра Лелу за дверь. Впрочем, я звонил вам по другому поводу. Я отлично сознаю двусмысленность своего положения и понимаю, что в моих интересах, чтобы вы скорее разыскали убийцу.
— Или убийц, — проворчал Мегрэ, разглядывая акварель, висевшую на стене.
— Или убийц… Как вам угодно! Ведь и правда их могло быть несколько…
— Во всяком случае, есть два трупа, а значит, и два преступления…
Мегрэ медленно раскурил трубку.
— Это в теории… Я говорил вам, что после вашего ухода я вспомнил…
Дандюран взял со стола записную книжку в клеенчатой обложке.
— Я ведь недаром столько лет был адвокатом. У меня выработались даже кое-какие профессиональные причуды. Всякий раз, когда я вручал Жюльетте проценты с ее капиталовложений, я записывал номера купюр. Возможно, это нелепая привычка, но при нынешних обстоятельствах она может послужить вам.
В записной книжке Мегрэ увидел множество цифр.
— Досуга у меня, как вы знаете, было больше чем достаточно…
Мегрэ прекрасно представлял себе, как Дандюран сидит в своем кабинете, где пахнет раздавленными клопами, и с холодным удовлетворением переписывает колонки цифр. Пусть это были чужие деньги! Ему все равно доставляло наслаждение пересчитывать их, записывать номера, раскладывать по пачкам и скреплять пачки резинкой.
— Как видите, — заключил Дандюран, протягивая комиссару записную книжку, — если вы получите премиальные от моих друзей, то тут не обойдется без моей помощи…
Они услышали, как Нуши поднималась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и замерла на миг у двери адвоката. Вела ли она себя в кино так же непристойно, как та миловидная девушка?
Впрочем, что за дело комиссару до слов и поступков этой девчонки?
— Вот и все! Поджидая вас, я не пошел, как обычно, в ресторан обедать и удовольствовался холодной котлетой. Вы уже поели? Надеюсь, вы согласитесь пропустить рюмочку?
— Нет, благодарю вас…
— Когда-нибудь вы убедитесь, что я сделал все возможное… Пожалуйста, как вам угодно…
Мегрэ открыл дверь, даже не предупреждая о своем уходе, и в квартиру ворвались бурные волны музыки.
Видимо, старая мадемуазель Поко отводила душу после опостылевших ей гамм учениц.
Глава 4
Однажды госпожа Мегрэ, задумчиво оглядывая мужа, вдруг вздохнула и спросила его с почти комической наивностью:
— Не возьму в толк, как это тебе за всю жизнь досталось так мало оплеух…
Она сказала это от чистого сердца. Бывали моменты, когда даже с ней Мегрэ вел себя с неслыханной наглостью, и, вероятно, одна только жена знала, что действовал он безотчетно. И наглость его заключалась не в дерзкой усмешке или ироническом взгляде. Она не ощущалась ни в чем конкретно и одновременно чувствовалась во всем его поведении. Перед вами высилась неприступная каменная глыба, и сколько бы вы ни говорили и ни горячились, она продолжала жить своей непонятной внутренней жизнью. Слышит ли комиссар, о чем вы ему толкуете? Видят ли вас его глаза, или он смотрит на стену за вашей головой? Внезапно он перебивал вас на середине фразы, и то, что он говорил, не имело ни малейшей связи с вашими речами.
Так и сейчас. Шарль Дандюран продолжал говорить, а в полуоткрытую дверь уже ворвались звуки пианино, и Мегрэ застыл, словно завороженный музыкой. Сколько времени он не прислушивался к разговору? Какой путь успел мысленно проделать его ум за эти короткие мгновения? Неожиданно он спросил:
— Я полагаю, у вас есть телефон?
— Да… Конечно…
Заметил ли он хотя бы, что Дандюран стоит перед ним, ожидая, когда сможет запереть дверь? Комиссар неуверенно начал:
— Я бы хотел…
Хотя он и поступал безо всякого умысла, однако подобным поведением не раз сбивал с толку многих людей, не одного лишь бывшего адвоката. Чего он добивался?
Что еще придумал? Пустяк или что-то серьезное? Нельзя было угадать, глядя, как он хмурит лохматые брови и качает головой. Наконец он буркнул:
— Я забыл вас предупредить… Я оставил ваш адрес на случай, если понадобится позвонить мне по телефону… А пока я попрошу вас подняться вместе со мной…
Мы ведь сверху услышим звонок?
— Вы позволите мне взять ключ?
На площадке шестого этажа комиссар остановился:
— Итак, вы заявили, что было несколько минут первого. Вы пришли к ней в домашних туфлях?
Он посмотрел на ноги месье Шарля, обутые в кожаные коричневые шлепанцы.
— Надо полагать, вы не имели привычки звонить?
— Жюльетта ожидала за дверью… Мне даже стучать не нужно было…
— Так! Войдемте. В передней горел свет?
— Нет… Свет шел из гостиной, дверь была полуоткрыта…
— Минутку! Я зажгу в гостиной…
— Только не эту лампу, господин комиссар. Тот ночник на круглом столике…
Месье Шарль хоть и чувствовал себя задетым, но внешне без тени тревоги принял участие в игре. Всем своим поведением он словно хотел сказать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40