— спросил он.
Она ответила без тени смущения:
— Хотелось взглянуть, какой вы… Мне сказали, что знаменитый комиссар Мегрэ…
Она смотрела ему прямо в глаза. Она была худая и узкобедрая, но грудь у нее уже была вполне развита, и облегающая кофта дерзко подчеркивала это.
— Ну что ж, теперь вы меня видели и…
— А разве вы не будете меня допрашивать?
— Вы хотите мне что-нибудь сообщить?
— Может быть…
Госпожа С-вашего-позволения с негодующим видом вздохнула и покачала головой, насколько прострел позволял ей это.
— Войдите… Что же вы хотели сказать?
В комнате консьержки девчонка чувствовала себя как дома. По ее торжествующему виду можно было подумать, будто она побилась об заклад, что сумеет завязать разговор с комиссаром.
— Я хотела рассказать вам о господине Дандюране…
— Кто это? — повернулся Мегрэ к консьержке.
Возмущенная самим присутствием Нуши, консьержка сказала:
— Не знаю, что она вам собирается наплести, но этим девчонкам, с вашего позволения, соврать — что плюнуть… Господин Дандюран — бывший адвокат, очень приличный, степенный, спокойный жилец и вообще… Он уже который год занимает пятый этаж… Столуется не дома. Никто к нему не ходит… Да он и сам скоро появится.
— Ну так вот, — деловито сообщила Нуши, — господин Дандюран просто старый кобель… Каждый раз, как я спускаюсь, он стоит за своей дверью… Несколько раз он шел за мной по улице… А в прошлом месяце, когда я проходила мимо его квартиры, он стал знаками зазывать меня к себе…
Госпожа С-вашего-позволения воздела руки к небу, словно говоря: «Подумать только, какие мерзости приходится слушать!»
— В понедельник я из любопытства зашла к нему, и он стал показывать мне свою коллекцию открыток. Клянусь вам, сроду я таких гнусностей не видела. Он сказал, что, если время от времени я буду его навещать, он даст мне…
— Не верьте ей, господин комиссар…
— Даю слово, что это правда… Я тут же все рассказала Почи, и она тоже пошла посмотреть открытки. Он и ей стал предлагать то же самое…
Что же он ей предложил?
— Как и мне, часы с браслетом… Не иначе, у него их целый склад… А теперь я еще вот что расскажу. Однажды ночью, когда мне не спалось, я услышала какой-то шум на площадке… Я встала и подошла к двери…
Посмотрела в замочную скважину и увидела его…
— Простите, — прервал Мегрэ. — На лестнице горел свет?
Он почувствовал, что она колеблется, слегка растерялась.
— Нет, — произнесла она наконец, — но ночь была лунная.
— Разве луна может освещать лестницу?
— Да, через слуховое окошко, как раз над площадкой…
Это была правда, Мегрэ вспомнил про окошечко. Но почему же она вдруг заколебалась?
— Благодарю вас, мадемуазель… Можете идти домой.
Ваши родители, наверно, беспокоятся…
— Они с сестрой пошли в кино.
На лице у нее было написано разочарование. Уж не рассчитывала ли она, что Мегрэ поднимется с ней?
— Вы больше ни о чем не хотите меня спросить?
— Нет… До свидания.
— Это верно, что Сесиль умерла?
Он не ответил и притворил за ней дверь.
— Ну и срам, с вашего позволения, — вздохнула консьержка. — Еще стаканчик, господин комиссар. Того и гляди, она начнет принимать мужчин у себя дома, когда нет родителей… Вы заметили, как она на вас поглядывала?.. Я просто краснела за весь женский пол…
С улицы по-прежнему доносился грохот грузовиков и легковых машин. Мегрэ снова уселся в плетеное кресло, затрещавшее под его тяжестью. Консьержка подбросила угля в печку и тоже села, кот вскочил к ней на колени. Стало жарко. Казалось, автомобили и грузовики проносятся где-то в чужом, далеком мире, словно на другой планете, и живым остался только этот ставший таким привычным дом. Над кроватью консьержки висела резиновая груша, с помощью которой открывалась входная дверь.
— Без вашего ведома в дом никто не может войти, верно?
— Да это невозможно: ключей ведь нет.
— А через лавки?
— Внутренние двери, ведущие из лавок в дом, забиты. Госпожа Буанэ очень боялась воров…
— Вы сказали, что она уже многие месяцы не выходила из дому?
— Видите ли, она была не совсем недвижима. Она передвигалась по квартире, опираясь на палку. Иногда она даже выползала на площадку, чтобы следить за жильцами или проверить, хорошо ли я делаю уборку…
Не услышишь, как она появится. Прямо крадется в своих войлочных туфлях и даже на палку нацепила резиновый наконечник.
— У нее бывало много народу?
— Никого… Вот разве что ее племянник, месье Жерар, иногда заходил. Племянница, мадемуазель Берта, и носа к тетке не казала. Сдается мне, с вашего позволения, что она завела дружка. Как-то в воскресенье, идя на кладбище, я ее встретила с очень видным мужчиной лет тридцати, и я сразу подумала, что он человек женатый… Только вот не разглядела, есть ли у него кольцо…
— Словом, госпожа Буанэ жила совершенно одна с Сесилью?
— Бедная девушка! Такая обходительная, такая преданная! Тетка обращалась с ней как с прислугой, а она никогда не жаловалась. Вот уж эта сроду не бегала за мужчинами. Слабенькая, здоровье никудышное, что-то с желудком, а ведь ей приходилось выносить мусор с шестого этажа и таскать наверх уголь…
— А деньги в банк относила Сесиль?
— В какой банк?
— Когда госпожа Буанэ получала квартирную плату с жильцов…
— Да ни за какие блага на свете она не стала бы помещать в банк свои деньги… Она никому не доверяла!..
Помню, вначале господин Бурникель хотел заплатить чеком, так она возмутилась: «Это еще что за новости!
Передайте этому господину, что я принимаю только наличные!» Господин Бурникель заупрямился… Две недели они препирались, и в конце концов ему пришлось уступить… Еще стаканчик вина, господин комиссар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40