Джиббс кое-как стер с лица выражение растерянности.
- Простые люди, - объявил он, - не любят тех, кто живет дольше
предначертанного природой.
- Особенно, - перебил сенатор, - тех, кто ничем не заслужил подобной
чести.
- Я не ставил вопрос так резко, - запротестовал Джиббс.
- Может, и нет, - согласился сенатор. - Но в какую бы форму вы его ни
облекли, в виду-то вы имели именно это.
Кабинетные кресла вдруг стали казаться чертовски жесткими, - а в окна
по-прежнему било яркое солнце Женевы.
- Итак, - сказал сенатор, - организация пришла к выводу, что делать
ставку на меня более не стоит, и решила не возобновлять ходатайства о
продлении моей жизни. Таков смысл того, что вам поручено мне сообщить.
"С тем же успехом можно и не тянуть волынку, - подумал он мрачно. -
Теперь, когда все окончательно прояснилось, что толочь воду в ступе".
- Да, сенатор, примерно так, - согласился Скотт.
- Именно так, - подтвердил Джиббс.
Сенатор оторвал отяжелевшее тело от кресла, потянулся за бутылкой
виски, наполнил стаканы.
- Вы огласили смертный приговор с большим искусством, - сказал он. -
За это следует выпить.
"Интересно, - мелькнула мысль, - а чего они ждали? Что я паду перед
ними на колени? Или примусь крушить мебель в кабинете? Или стану
проклинать тех, кто их послал?.."
"Марионетки, - подумалось ему. - Мальчики на побегушках. Глупенькие
мальчики на побегушках, перепуганные до ужаса..."
Посетители пили виски, не сводя с него глаз, и он сотрясался от
беззвучного хохота, представляя себе, как горек для них сейчас каждый
глоток.

Председательствующий м-р Леонард. Значит, мистер Чэпмен, вы согласны
с другими ораторами в том, что никому не должно быть дано права просить о
продлении жизни для себя лично, что такое продление может иметь место лишь
по ходатайству третьих лиц и что...
М-р Чэпмен. Продление жизни должно рассматриваться как дар общества
тем индивидуумам, деяния которых весомо облагодетельствовали человечество
в целом.
Председательствующий м-р Леонард. Весьма удачно сказано, сэр. Из
стенографического отчета о заседаниях подкомиссии по делам науки комиссии
по социальному развитию при Всемирной палате представителей.

В приемной Института продления жизни сенатор неспешно погрузился в
кресло, устроился поудобнее, развернул свежий номер "Норт америкэн
трибюн".
Заголовок первой колонки гласил, что, по данным Всемирной
коммерческой палаты, мировая торговля развивается нормально. Далее
следовало подробное изложение доклада секретаря палаты. Вторая колонка
начиналась с ехидного сообщения в рамочке: на Марсе, возможно, обнаружена
новая форма жизни, но, поскольку обнаружил ее астронавт, пьяный более
обыкновенного, к его заверениям отнеслись с изрядной долей скептицизма.
Ниже рамки был помещен список мальчиков и девочек - чемпионов здоровья,
отобранных Финляндией для участия в предстоящем всемирном конкурсе
здоровья. Третья колонка излагала последние сплетни о самой богатой
женщине мира.
А четвертую колонку венчал вопрос:
КАКАЯ УЧАСТЬ ПОСТИГЛА Д-РА КАРСОНА?
СМЕРТЬ ДОКУМЕНТАЛЬНО НЕ ДОКАЗАНА
Заметив, что под колонкой стоит подпись - Энсон Ли, сенатор сухо
усмехнулся. Опять этот Ли что-то затеял. Вечно он что-нибудь пронюхает,
выудит какой-нибудь фактик, и уж можете не сомневаться, что фактик этот
кому-то встанет поперек горла. Ли неумолим, как стальной капкан, не дай
бог, если такой вцепится именно в вас.
Что далеко ходить за примерами - достаточно вспомнить историю с
космическим фрахтом.
"Энсон Ли, - изрек сенатор про себя, - паразит. Самый настоящий
паразит".
Но доктор Карсон - кто такой доктор Карсон?
Сенатор вступил в невинную тихую игру с самим собой - постараться
сообразить, кому принадлежит это имя, сообразить до того, как заглянуть в
текст.
Доктор Карсон...
"Ну конечно, - обрадовался сенатор, - помню! Только это было
давным-давно. Биохимик или что-то в том же роде. Весьма незаурядный
человек. Ставил какие-то опыты с колониями почвенных бактерий, выращивал
их для каких-то медицинских надобностей.
Да, да, - повторил сенатор, - весьма незаурядный человек. Меня с ним
даже знакомили. Правда, я не понял и половины того, о чем он толковал
тогда. Но это было давно. Лет сто назад. Лет сто назад - а может, много
больше".
- Значит, господи прости, - воскликнул сенатор, - он же должен быть
одним из нас!..
Сенатор поник головой, газета выскользнула у него из рук и упала на
пол. Вздрогнув, он выпрямился. "Ну вот опять, - упрекнул он себя. -
Задремал. Опять подкрадывается старость..."
Он сидел в кресле, сидел очень спокойно и очень тихо, как испуганный
ребенок, не желающий признаваться, что он испуган, а мыслями все
отчетливее завладевали давние, давние кошмары. "Слишком поздно, - упрекал
он себя. - Я слишком долго тянул, куда дольше, чем следовало. Ждал, что
организация возобновит ходатайство, и дождался, что она передумала.
Вышвырнула меня за борт. Покинула меня как раз тогда, когда я сильнее
всего нуждался в ней".
"Смертный приговор", - так сказал он у себя в кабинете, и это был
действительно смертный приговор: долго он теперь не протянет. У него
теперь почти не осталось времени. А ему нужно время на то, чтобы
предпринять какие-то шаги, чтобы хотя бы придумать, что предпринять. Нужно
действовать, действовать с величайшей осторожностью и ни при каких
обстоятельствах не поскользнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12