Все равно. Я должен ее увидеть. Слухи о войне усиливались. В
се увидели, что Гитлер сразу же нарушил обещание занять только Судеты, а н
е всю Чехословакию. Теперь то же самое началось с Польшей. Война надвигал
ась. Союз Польши с Англией и Францией делал ее неизбежной. Только теперь э
то уже было вопросом не месяцев, а недель. И для моей жизни Ц тоже. Я должен
был решиться. И я сделал это. Я собрался ехать в Германию. Что будет потом, я
не знал. Я был готов на все. Если начнется война, думал я, то все равно пропад
ать. Я будто сошел с ума.
В конце концов мной овладело какое-то странное веселье. Стоял май. Клумбы
на Круглой площади покрылись пестрым ковром цветущих тюльпанов. Ранние
вечера уже расстилали серебристый импрессионистский покров, фиолетовы
е тени и светло-зеленое небо над холодным светом первых уличных фонарей,
над бегущими красными линиями световых газет на зданиях редакций, котор
ые грозили войной каждому, кто их читал.
Сначала я поехал в Швейцарию. Я хотел проверить свой паспорт на безопасн
ой почве, чтобы окончательно уверовать в него. Французский таможенник ве
рнул его мне с равнодушным видом. Я этого и ожидал: выезд затруднен только
из стран с диктаторскими режимами. Все же, когда ко мне подошел швейцарск
ий чиновник, я почувствовал, как во мне что-то сжалось. Правда, я сидел со сп
окойным видом, но в то же время мне показалось, будто внутри у меня неслышн
о затрепетали края легких Ц так иногда во время затишья на дереве вдруг
быстро затрепещет какой-нибудь листочек.
Чиновник взглянул на паспорт. Высокий, широкоплечий. От него пахло табак
ом. Стоя в купе, он заслонил окно, и на мгновение у меня замерло сердце. Мне п
оказалось, что он отрезал от меня небо и свободу и купе уже превратилось в
тюремную камеру.
Он вернул мне паспорт.
Ц Вы забыли поставить печать, Ц быстро сказал я, испытывая облегчение.

Ц Пожалуйста. Для вас это так важно?
Ц Нет. Просто своего рода сувенир.
Он поставил на паспорте печать и ушел. Я закусил губу. Каким я стал нервным
! Потом мне пришло в голову, что паспорт с печатью выглядит убедительнее.

В Швейцарии я целый день провел в размышлении, не поехать ли мне в Германи
ю поездом. Но у меня не хватило мужества. Я еще не знал, как относятся к выхо
дцам из бывшей Австрии и не подвергают ли возвращающихся на родину особо
й проверке. Наверно, ничего особенного не было. Но все же я решил перейти г
раницу нелегально.
В Цюрихе я, как обычно, прежде всего отправился на почтамт. Там, большей ча
стью у окошечка корреспонденции до востребования, встречались знакомы
е эмигранты, у которых можно было узнать новости. Оттуда я пошел в кафе «Ко
ндор», отдаленно похожее на «Кафе де ля Роз» в Париже. Я видел многих, пере
шедших границу, но никто из них не знал мест перехода в Германию. Это было
естественно; все шли оттуда. Кто, кроме меня, хотел перебраться туда? Я вид
ел, какие взгляды бросали на меня, Когда заменили, что я настроен серьезно
, меня стали чуждаться. Ведь тот, кто хотел вернуться, мог быть только пере
бежчиком, сторонником нацистов. Что можно было ждать от того, кто собирал
ся туда? Кого он выдаст? Что предаст?
Я вдруг очутился в одиночестве. Меня сторонились, как сторонятся убийцы.
И я ничего не мог объяснить. Меня самого иногда бросало в жар при мысли о т
ом, что мне предстояло. Как же тут объяснить другим то, чего я не понимал са
м?
На третий день, утром, в шесть часов, ко мне явились полицейские, подняли с
постели и тщательно допросили. Я тотчас же сообразил, что на меня донес кт
о-нибудь из знакомых. Я предъявил паспорт, который вызвал явное недовери
е. Меня повели в полицию. К счастью, на паспорте стояла печать швейцарской
таможни. Я мог доказать, что въехал совершенно легально и находился в стр
ане только три дня.
Я хорошо помню то раннее утро, когда я с полицейскими шел по улицам. Начина
лся ясный день. Башни, крыши города резко вырисовывались на фоне неба, буд
то вырезанные из металла. Из булочной пахло теплым хлебом, и, казалось, вся
прелесть мира слилась в этом запахе. Вам это знакомо?
Я утвердительно кивнул.
Ц Никогда мир не кажется таким прекрасным, как в то мгновение, когда вы п
рощаетесь с ним, когда вас лишают свободы. Если бы можно было ощущать мир т
аким всегда! Но на это, видно, у нас не хватает времени. И покоя. Но разве мы н
е теряем каждое мгновение то, что думаем удержать, только потому, что оно п
остоянно в движении? И не останавливается ли оно лишь тогда, когда его уже
нет и когда оно уже не может измениться? Не принадлежит ли оно нам только т
огда?
Его взор был неподвижно устремлен на меня. Только теперь я смог рассмотр
еть его глаза. Зрачки были расширены. «Наверно, фанатик или сумасшедший»,
Ц неожиданно подумал я.
Ц Я никогда не чувствовал такого, Ц сказал я. Ц Но разве каждый не хочет
удержать то, что удержать невозможно?
Женщина в вечернем платье за соседним столиком встала. Она взглянула вни
з на город и на гавань.
Ц Почему нам нужно ехать? Ц сказала она своему спутнику в белом смокинг
е. Ц Разве нельзя остаться? У меня нет никакого желания возвращаться в Ам
ерику.

2

Ц В Цюрихе полиция продержала меня только один день, Ц продолжал Шварц,

Ц но он оказался очень тяжелым. Я боялся, что начнут проверять мой паспор
т. Им достаточно было позвонить по телефону в Вену. Да и подделку легко мог
обнаружить любой эксперт.
К концу дня я успокоился. Будь что будет. Все равно уже нельзя ничего измен
ить. Если посадят, значит, так угодно судьбе, и с попыткой пробраться в Гер
манию покончено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12