Пуалар поднял голову. Женщина неподвижно застыла, прижавшись к стене, раскинув руки. Из машины сверкнул язычок пламени.
— Честное слово...— начал сержант. Раздался еще выстрел — женщина сползла на землю.
— Да он же стреляет в нее!—закричал Мезюр. Машина, подскочив на крутом повороте, уже мчалась по предместью Сен-Дени. Сержант Пуалар достал свой свисток и выхватил из кобуры револьвер. Дождливой и туманной ночью невозможно было различить номер автомобиля.
— Стрелять по машине? — спросил Мезюр, Но автомобиль уже исчез.
—Не стоит,— посоветовал Пуалар.— Он слишком быстр для нас. Беги в ближайшее бистро и звони в комиссариат.
Они вместе соскочили с велосипедов и склонились над молодой женщиной.
— Ее даже не ранили! — сказал Мезюр.
— Как ты это определил? — усмехнулся Пуалар.— Пуля человека пополам не режет! Она делает маленькую дырочку — и готово.
Над ними хлопали ставни, в окнах появлялись испуганные физиономии. Должно быть, выстрелы услышали и в бистро, потому что оттуда бежали люди во главе с хозяином, который не успел даже скинуть полотенце, переброшенное через плечо.
Полицейские подняли молодую женщину и усадили, прислонив спиной к стене. Она открыла глаза и прошептала: «Спасибо».Луч электрического фонарика осветил ее с ног до головы.
— Может, ты и прав,—прошептал Пуалар,
— Вы ранены? — спросил Мезюр.
— Нет,— ответила женщина.— Но я так испугалась! Сержант посветил фонариком над ней.
— Было от чего,— сказал он.
Одна пуля вошла в деревянные ворота, а две другие поцарапали стену.Несмотря на моросивший дождь, толпа становилась все гуще, пополняясь неизвестно откуда появившимися в ночи людьми.
- Кто-то...— прошептала женщина.— В меня стреляли........
- Принести что-нибудь выпить? —предложил хозяин бистро.
— Я пойду с вами,— сказал Пуалар.—Мне надо позвонить,
Он надеялся заодно и пропустить стаканчик, чтобы согреться,
— У вас есть документы? —спросил он у женщины,— И что вы здесь делали в такое позднее время?
Она приподнялась, показала на папки, которые выронила, когда упала.
— Мое имя Жасмина Сильвер, я была...
— Вы жена менеджера, которого...
— Да. Я собираюсь продолжать дело мужа и ходила за бумагами в его контору.
— Но почему в вас стреляли?
Жасмина сделала неопределенный жест рукой:
— Я не знаю.
Сквозь туман донесся вой полицейских сирен. Кто-то, вероятно, оказался расторопней, чем Пуалар и Мезюр, и сержанту так и не пришлось выпить стаканчик рома при исполнении служебных обязанностей.
— Что будем делать, патрон? — спросил Симони через несколько часов после покушения.
— А что ты хочешь, чтобы мы делали? — раздраженно тветил комиссар Шенье.
Это дело начинало ему надоедать, и в довершение все-о его язва снова давала о себе знать. Засунув руки в караны брюк, с трубкой в зубах он застыл перед окошком, выходившим на набережную. Внизу в безмятежности яркого летнего дня легкая парусная шлюпка медленно уплывала навстречу зеленым берегам.
— Знаю, что ты думаешь,—сказал комиссар.— Ты думаешь, что если кто-то стрелял в Сильвершу, значит, Туан чист.
Он резко обернулся, направив свою трубку на Симони:
— Или наоборот. Это доказывает, что ты попал пальцем в небо со своей теорией убийства из ревности. Она и так не очень-то подходила... Ты, конечно, думаешь, что если бы Жасмина организовала убийство мужа, в нее не стреляли бы.
— Разумеется...— проговорил Симони.
Он присел на угол письменного стола и стал в задумчивости чистить ногти.
— Нет, сынок. Тут что-то не так, но что —не знаю, и это меня раздражает. А этого мерзавца Туана разговориться не заставишь. Все эти типы одинаковы. Комиссар вычистил трубку и вновь набил ее.
— Вот о чем говорит нам это покушение: во-первых, в этом деле замешано несколько человек, во-вторых, они заинтересованы в том, чтобы убрать мадам Сильвер. А это значит: ей что-то известно.
— Ну да,— согласился Симони.— Только она так же нема, как Туан, а может, и больше.
Щенье взглянул в окно. Он увидел, как внизу из главных дверей полицейского управления вышла Жасмина, пересекла улицу и села в свою машину.Они продержали ее три часа, но безрезультатно. Она ничего не знает, ничего не понимает, ничем не может помочь.
— Ты сообразил сказать Мишо, чтобы он следил за ней?
— Да, патрон. Он уже начал слежку.
— А телефон? Симони кивнул:
— Уже прослушивается. Однако птичка соображает, что к чему.
— Но, в конце концов,— взорвался Шенье,— не ради же шутки в нее пульнули три раза. И промазали совсем чуть-чуть. Женщина — не куропатка, ее не убивают ради забавы.
Наступило молчание. Симони взглянул на часы.
— Я, наверное, пойду завтракать, патрон. Я проголодался. Пойдете со мной?
— Да,— ответил Шенье,— мне больше нечего здесь делать.
В коридоре за стеклянной дверью царило обычное в полдень оживление: люди бегали взад и вперед, слышались обрывки разговоров, звонки. В других кабинетах продолжалась работа с «клиентами». Инспектора подвергали их перекрестному допросу.
— Во всяком случае,— сказал Шенье, когда они спускались рядом по узкой деревянной лестнице,— во второй половине дня постарайся быть на месте пораньше. Я пойду к префекту.
— К префекту? Зачем?
— Надо устроить облаву у ворот Сен-Дени. Возможно, это ничего не даст, но посмотрим. Я-то думаю, что мы уже опоздали. А твои осведомители?
— Ничего.
— Трусят?
— Нет. Но те, кто говорил со мной об этом деле, не думают, чтобы Туан убил Сильвера.
— Ты опять?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38