Это выглядело так, словно он держал Вандербрука за горло. В присутствии Валентина Бельгиец не мог признаться, что исход матча был решен заранее; ведь тогда это не просто организация подпольных пари, а настоящее мошенничество.
Вандербрук так стиснул челюсти, что ему казалось, его зубы не выдержат. Будь он с бывшим жокеем один на один, он бы бросался на него. Такой шантаж! Этот негодяй заслуживает, чтобы ему хребет сломали. Вандербрук испытывал почтк физическую боль оттого, что вынужден безропотно подвергаться подобному унижению.
- Запищи мое пари,— сказал Жюль Бландье. Бельгиец достал блокнот, написал расписку и протянул . ее Бландье, а Валентин и Роберта направились к выходу. Тогда он взял бывшего жокея за лацканы и притянул к себе так, что их лица почти соприкоснулись.
— Ну что, подонок? — прошипел он.— Кто-то тебе протрепался? И ты воображаешь, что со мной ты можешь выиграть?
Он, разумеется, имел в виду превратности жизни, а не игры.
— Со ставки в двести пятьдесят тысяч неплохой будет навар, а? — ухмыльнулся Бландье.
Внезапно он ударил ребром ладони Бельгийца по руке, и тот отпустил его. Бландье поправил пиджак.
— Придется тебе заплатить,— мягко сказал он. Небрежным жестом он прикоснулся к шляпе и пошел прочь. У выхода его ждали Валентин и Роберта.
— Ну, смотри у меня, сволочь! — пробормотал Вандербрук.
Но жребий был брошен. Гроза так и не разразилась. Она просто растворилась в воздухе, и легче стало дышать.
— Идемте,— сказал Жюль Бландье.— Посидим у Толстяка Марселя на террасе. Я угощу вас аперитивом.
Они уселись в новый «Пежо» Валентина и медленно поехали по улице Монторгей, где у прилавков зеленщиков толпились покупатели.У ресторана Толстяка Марселя Бландье с величавостью испанского гранда вышел из машины и жестом пригласил своих гостей за столик.
В воздухе сладко пахло анисом и лимонадом.
— Оскар! — крикнул Бландье.
Хотя ресторан еще был пуст, Оскар притворялся, что не слышит. Таким образом он выкраивал себе в течение дня несколько минут для отдыха. К тому же, поскольку он был любопытен, как и все официанты, его занимал спор между Толстяком Марселем и тощей Симоной: тренер хотел сейчас же отлучиться, а она пыталась ему помешать. Через час в ресторане появятся первые посетители. Конечно, повар и официант на месте, но хозяин в это время
обязан быть на своем посту. Что касается бокса — это развлечение, и оно подождет.Толстяк Марсель вертелся, словно карась на сковородке. Он пока не хотел говорить жене о том, что ему предложила мадам Сильвер. Симона ничего или почти ничего не знала об испытываемых мужем трудностях. Марсель тщательно скрывал их от нее. Он оберегал ее, как оберегают больного ребенка, она и не подозревала, какая дилемма стоит перед Марселем.
Оскар, удовлетворив наконец свое любопытство и тягу к драматическим ситуациям, подошел к клиентам.
— Выпить, и побольше! — произнес Бландье, делая широкий жест человека, не привыкшего к большим деньгам.
Потом, когда гарсон принял заказ, Бландье наклонился к своим гостям.
— Вам следовало поставить более крупную сумму,— сказал он Роберте.— Это верное дело, говорю вам. Видели, сколько я поставил?
Они видели. И Валентин немало подивился. Он даже стал прикидывать, насколько же их одурачили. Этот Жюль Бландье — у адвоката были все причины его опасаться — возможно, подводчик. Ведь это он уговорил их сделать ставку на Лу Реала, который, по всеобщему мнению, слабак. И сам поставил двести пятьдесят тысяч франков, чтобы заставить их решиться. Но нет. В этом случае он бы сделал ставку раньше, чем они... А потом Вандербрук был как будто недоволен этими пари.
Валентин пожал плечами. В конце концов, двадцать тысяч франков... Достаточно повысить гонорар, который ему должен выплатить Бландье, чтобы вернуть их.
— Я совсем не привыкла играть,— извиняющимся тоном сказала Роберта и улыбнулась.
Бландье пожал плечами.
— А я еще меньше,— сказал он.— Не такой уж я дурак, но тут совсем другое: это называется не играть, а делать дело. Как дважды два четыре.
Он энергично потер руки.
— Конечно, Вандербруку это не очень приятно, но...
— Вид у него был недовольный,— заметил Валентин.
— Еще бы! Он не подозревает, что я в курсе его сделки. А я тихо-тихо заработаю, ну уж два миллиона, по меньшей мере. И как раз в тот момент, когда они мне чертовски необходимы.
Валентин отметил про себя, что два миллиона всегда чертовски необходимы,
— Разумеется, Вандербрук недоволен. Но придется ему раскошелиться. Хоть раз в жизни!
Жюль Бландье откинулся на спинку плетеного кресла и закурил сигарету. Его лицо слегка омрачилось.
— Жаль только,— сказал он,— я не могу сообщить об этом в газеты.
— А почему вам этого хочется? — удивился Валентин.
— Чтобы заставить плакать кровавыми слезами Эли-ану, которая прозывалась также Полетта.
— Элиану?
— Ну да. Это моя последняя подруга. Она смоталась с негром и оставила меня практически без гроша. Вы понимаете, мэтр,— добавил он, усмехнувшись,— что в моем последнем деле следователь был не так уж не прав. Что вы хотите? Не в моем возрасте и не с моим здоровьем осваивать новую профессию. А потом у меня артистическая душа. Иногда я чувствую в себе талант импресарио.
— Я понимаю,— вежливо сказал Валентин.
Он подумал о том, что несколько дней назад получил деньги, нажитые на разврате.
— О! — Бландье словно угадал его мысли.— Вам я заплатил не из этих денег. Впрочем, уже давно Элиана не давала мне ни одного су, поскольку смылась, обрекая меня в будущем на нищету и печаль!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38