Ему, должно быть, не терпится попасть в Сен-Рафаэль.
Но в зеркале Валентин ничего не увидел. А противный звук раздался вновь. Солнце, казалось, взорвалось и тут же померкло, хлопнула дверь, и в спальню вошла Роберта в пижаме.
- Телефон,— сообщила она.— Ты все же мог бы прикрыться. Ты непристоен.
И Валентин магической силой сна меньше чем за се-
кунду перенесся с Лазурного берега в свою комнату на авеню Боске.
— Что такое? — воскликнул он.— Кто этот болван?
— Узнаешь, когда подойдешь к телефону. Впрочем, пора вставать. Девять часов, мой мальчик.
— Ох! Ну и работенка! — вздохнул Валентин, слезая с кровати.
— Подойти? — спросила Роберта.— Может быть, это наконец какое-нибудь крупное дело?
— Подойди. Попроси подождать. Держу пари, что это или какой-нибудь идиот или ошиблись номером.
Он еще слышал шум стрекоз, ощущал запах Средиземного моря, смешанный с ароматом мимоз и сосен. И теплый ветерок еще ласкал ему грудь.
— Подождите.— Надевая брюки, он слышал, как Роберта говорит по телефону.— Да, благодарю вас... О, конечно, это ужасная история... Спали хорошо, спасибо...
«Боже! — подумал Валентин.— Значит, это не клиент, раз Роберта его знает. Значит, это какой-нибудь зануда, который разбудил меня, чтобы поговорить о международной политике».
— Вот и он,—сказала Роберта, когда Валентин вошел в кабинет.— Даю вам его.
Адвокат взял трубку и с завистью взглянул на журналистку, которая вернулась в спальню и лениво растянулась на кровати.
— Да! — произнес он злым голосом.
— Здравствуйте, мэтр. Это Бландье Жюль. Извините за беспокойство. Мне надо рассказать вам одну забавную историйку.
— Что? — рявкнул Валентин.— Одну что?
Если этот болван вытащил его из постели, чтобы болтать всякую чушь...
— Одну историйку,— повторил Бландье.— Они арестовали Туана.
— Туана?
— Да. Они обвиняют его в убийстве Сильвера, вы представляете? Это же не лезет ни в какие ворота!
— А почему это не лезет ни в какие ворота? — спросил Валентин, которому было наплевать на эту историю.
— Потому что он невиновен, Валентин зевнул.
— Что? — спросил Бландье.
— Ничего. Кто это Туан?
— Ну, конечно, вы его не знаете,-признал Бландье, хотя обратное показалось бы ему вполне естественным.— Это мой друг. Он не способен на такое, ни в жизнь!
— Какое мне до всего этого дело? — прошипел Валентин.
— Полно, мэтр, не говорите так. Ваша доброта всем известна.
«Готово,— подумал адвокат,— сейчас он попросит у меня денег».
— Мне нужно повидать вас.
— Зачем?
— Я хотел бы вам доверить защиту Туана.
— Простите? — выговорил адвокат в изумлении,
— У него еще нет адвоката,— сказал Бландье.— И я думаю, что ему никто не помогает. Или совсем мало! Я должен с вами встретиться.
— Зайдите ко мне в контору.
Валентин уже пришел в себя от изумления. Он ко всему привык, общаясь с этими проходимцами, поэтому долго удивляться уже не мог.
— Это невозможно,— сказал Бландье.
— Простите, почему?
— Пс многим причинам. Вас не затруднит заскочить к Марселю? Мы могли бы вместе выпить аперитив,
Валентин скорчил гримасу. Все это ему не нравилось. Он явно был в нерешительности, и Роберта возмутилась.
— Он тебе предлагает дело? — спросила она, Валентин кивнул.
— Ты ведь не станешь отказываться? Валентин прикрыл трубку ладонью:
— Он хочет, чтобы я защищал типа, которого обвиняют в убийстве Сильвера.
— Тем более. Ведь дело будет передано в суд присяжных? Ох! А если бы меня сейчас здесь не было!
Спустя два часа в ресторане у Марселя унылый официант, тот же, что обслуживал их накануне, поставил перед адвокатом и Бландье рюмки с аперитивом, в которых позвякивали кубики льда.
— Говорю вам, что он тут ни при чем,— повторил Бландье Жюль.
— Как вы можете быть в этом настолько уверены? Бландье покачал головой.
— Это не в его духе. Он не таков, чтобы пойти на мокрое дело. И на кой черт ему приканчивать этого типа подсвечником, когда у него в кармане была пушка? Полиция ее отобрала. Они спятили, честное слово! Взглянитека.
Бландье протянул Валентину утреннюю газету. Вся история была преподнесена с еще большей помпой, чем предсказывала Роберта. В некрологе, посвященном Сильверу, этого старого подонка изображали чуть ли не святым. Чувствовалось, что редактор, выпей он еще стаканчик, потребовал бы воздвигнуть знаменитому торговцу кулаками бронзовый памятник. Одному дьяволу известно, где газета выкопала фотографию, на которой у Сильвера был вид эдакого строгого, высокопринципиального отца семейства. А на соседней фотографии Кид Черч в спортивной форме, с жестоким выражением лица, со сжатыми челюстями был похож как раз на хулигана. Впрочем, в посвященной боксеру заметке ему пели дифирамбы. После удивившей всех победы молодого человека о нем писали как о полубоге, неожиданно спустившемся на землю. Сравнив его с Аполлоном, журналист не преминул вспомнить и Давида, разящего Голиафа.
Однако на первой странице заметка об убийстве была написана сухо, как полицейское донесение. Валентин улыбнулся. Тут не обошлось без Шенье, который, как и многие полицейские, терпеть не мог журналистов и говорил им лишь то, что хотел.
— Чему вы смеетесь? — спросил Бландье.
— Да так,— ответил Валентин, возвращая ему газету.— Какого черта вы печетесь об этом Туане.
Бландье не спеша отпил глоток:
— Потому что он мой приятель. О, я, конечно, не святой, вы прекрасно знаете, но и у меня есть сердце.
Его взгляд, казалось, блуждал в толпе торговцев и покупателей, но в действительности умчался далеко от улицы Монторгей. Он возвращал его к безвозвратно ушедшим годам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38