- Ни одно человеческое существо недостойно такой судьбы! -
содрогнулся я.
- Но многие пострадали! А те, кто уцелел, представляют собой после
этого немногим больше, чем ходячих мертвецов.
- Тогда давай направим курс подальше и от Меднафа и от Голаны, и
будем надеяться, что наши моторы не заглохнут, пока они останутся далеко
позади нас, - сказал я, принимая решение любой ценой избежать опасности,
раскачивающейся на ветру под нами, даже если станет необходимым дрейфовать
по воле ветра, пока эти желтые поля не кончатся.
Пока я разбирался с двигателем, Хул Хаджи рассказывал мне историю о
старом отчаянном человеке, неком Блемплаке Безумном, который, как
предполагалось, все еще скитался там, внизу. Он впитал в себя столько
ароматов, что они больше не действовали на него так, как на других, и
сумел выжить в зыбучих песках - потому что именно он-то и был их
первоначальным создателем. Некогда он явно был человеком благосклонным и
полезным, приобретшим откуда-то немного научных знаний и не стремившимся к
величию. Мало зная о том, что имеет, он попытался использовать свои знания
для постройки огромной сверкающей башни, которая вдохновляла бы людей
своей красотой и величием. Был заложен фундамент, и долгое время казалось,
что он преуспеет. К сожалению что-то вышло не так и подействовало на его
мозг. Его эксперимент вышел из-под контроля, и в результате появились
зыбучие пески, имевшие особые и неестественные свойства и нигде больше не
встречавшиеся.
В скором времени и с чувством огромного облегчения мы пролетели над
цветами и зыбучими песками. Я видел их только ночью, при свете мчавшихся
по небу лун, но и беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы сказать мне,
что Хул Хаджи не преувеличивал. От медленно перемещавшейся внизу гряды
снизу раздавались странные крики, безумный бред, казавшийся иногда
членораздельными словами, но я не мог разобрать в них никакого смысла, да
и не очень-то и старался.
К утру мы пролетели над несколькими сверкающими озерами, усыпанными
зелеными островами, и иногда по огромным просторам водяной глади скользила
лодка.
Я заметил Хул Хаджи, что это приятный контраст, и он согласился. Пока
мы пролетали над предыдущей территорией, он тревожился больше, чем
признавался мне в этом. Я спросил его, не будет ли разумным попытаться
приземлиться, поскольку двигатель теперь работал с большими перебоями и
вскоре обязательно вообще заглохнет. Он сказал мне, что это будет
безопасно, так так на островах живут просвещенные и умные люди, способные
развлечь и привести в восторг любого гостя озер. Пока мы пролетали, он
указывал названия. Среди всех имелся один пышный остров, стоявший
несколько в стороне от остальных.
- Этот остров называется Драллаб, - сообщил Хул Хаджи. - Его народ
лишь изредка контактирует с соседями, но хотя он, похоже и не играет
большой роли в деятельности других островов, оказывает на них немалое
художественное влияние и очень гостеприимен. Жители его принимали однажды
меня, когда я путешествовал по островам, и я наслаждался каждым мгновением
пребывания там.
Появился еще один остров. Он выглядел странным контрастом, совмещая в
себе черты всех островов. Это был К`кокрум, как уведомил меня Хул Хаджи.
Остров, всего лишь несколько лет назад поднявшийся из озера и все еще по
большей части ненаселенный, хотя жившие там люди казались народом странных
контрастов, иногда дружелюбные к чужакам, иногда - нет.
Мы решили не приземляться там и пролетели еще над несколькими
островами, а Хул Хаджи с большой любовью сообщал их названия. Тут имелись
С`сидла с нежным ландшафтом высоких сильных деревьев и широких темных
прогалин, и Носирра, суровое, здоровое на вид местечко с большими, как
сообщил мне Хул Хаджи, пока еще не добытыми сокровищами.
Я горел желанием услышать все это, даже хотя часть моего внимания
сосредоточилась на двигателе, так как все, что я слышал, больше и больше
очаровывало меня по-прежнему лишь частично исследованным мною миром, и чем
больше я буду знать о нем, тем лучше буду подготовлен к выживанию здесь.
В скором времени мы сумели осторожно провести воздушный корабль над
всеми островами и увидели перед собой на материке город, который, как мы
решили, будет лучшим местом для приземления на случай, если двигатель
окажется неподдающимся ремонту, город, называвшийся, как сказал мне Хул
Хаджи, Кенд-Амрид. Жители его, сообщил он мне, хорошо известны своим
ремесленничеством и умением обращаться с немногими, бывшими в ходу на
Марсе, техническими устройствами. Они могут нам помочь больше, чем
островитяне, хотя островитяне были, возможно, дружелюбнее.
Я поманипулировал с управлением, и мы начали снижаться к Кенд-Амриду.
Позже мне пришлось пожалеть, что мы не приземлились на одном из
островов, ибо Хул Хаджи обнаружил, что Кенд-Амрид изменился с известного
ему времени, когда он, как скитавшийся изгнанник, провел некоторое время в
этом городе.
А когда наступил вечер, погрузивший темные башни города в густую
тень, мы проплыли над ним с облегчением в сердце.
Место это было безмолвное, и огней горело мало, но я отнес это к тому
факту, что обитатели его являлись людьми, по словам Хул Хаджи, упорно
трудившимися, с простыми удовольствиями, и празднества проходили только
при свете солнца.
Мы снизились на окраине города, и я выстрелил якорь-кошку, вонзивший
в землю острые лапы и давший мне возможность спуститься по лесенке и
прикрепить канаты к паре росших поблизости чахлых деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40