ему слышно биение их сердец. Губы их слиты.
Помолчи немного, любовь! Сколько бы ты ни играла на своей дудочке, тебе все равно не передать первый поцелуй; ни сладость его, ни того, как он свят. Услыхать это можно лишь высоко в раю, где звучат серебряные органные трубы и где, играя на них, святая Цецилия пробуждает в человеческих душах чувства, имя одному из которых – любовь.
Итак, любовь тиха. Там, вдалеке, на самой окраине леса веселый пастушок, кончив играть, искоса оглядывает свою дудку и, предвкушая ужин, шагает домой в тишине. Лес замирает. Слышно только, как козодой все еще тянет свою песню на ветке в освещенном лунном круге.
ГЛАВА XX,
в которой прославляется узаконенное испокон веку обхождение героя с драконом
На Зачарованных Островах и по сию пору еще не перевелись драконы древних времен. Всюду, где только есть романтика, неизменно появляются эти чудовища, возгораясь лютой враждой. Именно потому, что небеса всякий раз покровительствуют влюбленным, гнездящиеся в земных глубинах гады объединяются, чтобы сжить их со свету, побуждаемые к тому бесчисленными победами, которые они уже одержали, и история каждой любви являет собою эпопею борьбы низших сил с высшими. Хочется, чтобы у добрых фей было побольше упорства. Слишком уж легко впадают они в благодушие, успокоенные безмятежным счастьем своих любимцев, в то время как злые феи всегда готовы напасть. Они ждут, пока юноша и девушка закроют глаза, вообразив, что им уже ничто не грозит, и тут-то приступают к своему черному делу.
Все эти сговоры и встречи, уводившие нашего героя из-за стола в послеобеденные часы, когда предаются перевариванию и попивают бордо; в часы, когда мудрый юноша Адриен наслаждался возможностью выговориться всласть, развалившись в кресле и ощущая благоденствие в теле; рассеянность его ученика во время занятий, приступы веселья или же, напротив, уныние, глубокие вздохи и другие странные признаки, но прежде всего недопустимое поведение питомца его за столом, несмотря на все весьма искусно подстроенные уловки, навели Адриена на мысль, что его подопечный так или иначе узнал о том, что существует вторая половина райского яблока, и что он пустился в дальнее плавание, дабы узнать, чем половинка эта отличается от первой. С присущим ему хладнокровием Адриен спрашивал себя, ограничивалось ли все одним наблюдением, или ученик его уже постигал все на опыте. Что до него самого, то, как человек и как философ, Адриен ничего не имел ни против первого, ни против второго; ему надо было только определить, что из двух сделалось на данное время более явной угрозой для нелепой Системы, считаться с которой ему поневоле приходилось. Отсутствие Ричарда было весьма ощутимо. Юноша был существом жизнерадостным, ему было с ним интересно; к тому же, когда тот покидал их, Адриену приходилось сидеть втроем с Гиппиасом и Восемнадцатым Столетием, а из их общества он успел уже извлечь все, что могло хоть сколько-нибудь его позабавить, и прекрасно понимал, что его собственное пищеварение может пострадать от постоянного общения с двумя людьми, у которых оно окончательно расстроено – общения особенно тягостного именно в эти самые приятные в его жизни часы. Несчастного Гиппиаса настолько уже ограничили во всем, что он всякий раз пускался в глубокомысленные рассуждения касательно вредных последствий, которые может иметь то или иное съеденное им блюдо или лишний бокал вина, – последствий, от которых ему будет не избавиться до гроба. У него была привычка пространно рассуждать о них вслух, причем все подсказанные горьким опытом опасения касательно того, что с ним может статься, яростно сражались с одолевавшим его чревоугодием. Выслушивать все эти излияния было непереносимо, поэтому великодушно простим Адриена за то, что он принялся склонять его на что-то решиться.
– С удовольствием выпью с вами вина, – говорил Адриен. Гиппиас же в тягостном раздумье взирал на графин и ссылался на запреты врача.
– Выпей, племянник Гиппи, а о докторе будешь думать завтра! – решительно предлагает ему Восемнадцатое Столетие, теребя свой чепец; бокал свой она уже осушила.
– Они-то и довели меня! – восклицает Гиппиас, продолжая терзаться угрызениями совести, но все же поднимая бокал. – Больше не на что думать. Вы не представляете себе, какая это мука! По ночам я не знаю покоя: мне снятся ужасные сны.
– Ничего удивительного, – говорит Адриен, находя особое удовольствие в детском простодушии, до которого бедного Гиппиаса довела его поглощенность своими недугами, – ничего удивительного. Десять лет заниматься выдумками и бреднями. Разве после этого будешь спать спокойно? Что же касается вашего пищеварения, дядюшка, то у того, кто попал в лапы докторов, его и вовсе не будет. В предписаниях своих они исходят из догм и никак не хотят считаться с человеческим организмом. Они вот свели вас от двух бутылок до двух бокалов. Это же нелепо. Вы не спите просто потому, что ваш организм требует то, к чему он привык.
Гиппиас потягивает мадеру, все еще одолеваемый сомнением, но вместе с тем уверяет Адриена, что теперь он ни за что уже не отважился бы на целую бутылку; выпить целую бутылку, говорит он, было бы сущим безумием. Вчера вечером, после того как он против воли поел это жирное блюдо французской кухни… А может быть, это от утки? Адриен посоветовал ему возложить всю вину на сию злосчастную птицу. Короче говоря, во всем виновата утка. Вчера вечером, едва только он улегся в постель, как ему стало казаться, что тело его растягивается до невероятных размеров: все в нем – нос, рот, пальцы ног – становится огромным, как у слона!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204