– Это мое… мое чувство собственного достоинства оскорблено, милорд. Как вы посмели высказать такое низкое обвинение?
У него широко раскрылись глаза.
– Господи, я ни в чем не обвинял вас!
– Я прекрасно это понимаю и надеюсь, что вы не подозреваете меня в намерении…
– Да, можете не стараться подобрать пристойный эвфемизм, мисс Линлей. Боюсь, моя неделикатность вызывает у вас негодование. Мне остается только еще раз извиниться. Ваши участливые вопросы заставили меня поверить, что вы предпочтете искренний ответ.
Сара задохнулась от гнева:
– Это не был искренний ответ, сэр. Это было откровенное оскорбление женщин!
Рейвенсден наклонился и поймал ее яростно жестикулирующую руку.
– Нет, это не так. И я совершенно согласен с вами, что есть мужчины, пытающиеся с помощью насилия получить себе жену. Но я говорил об особом типе чрезмерно предприимчивых особ женского пола, с которыми вы, к счастью, не сталкивались.
Когда она попыталась вырвать руку, пальцы его напряглись и он прямо посмотрел ей в глаза. В ту же секунду его голос стал очень низким, мягким и на редкость серьезным:
– Мисс Линлей, когда вы попросили у меня объяснений, я не хотел так жестоко расстроить вас. Знаю, я был ужасающе прямолинеен. Пожалуйста, простите меня.
– Я… – Она не могла продолжать. Теплота и нежность его голоса доконали ее. Она готова была расплакаться и одновременно хотела продолжать обвинять его за те омерзительные слова, которые он посмел сказать. – У меня в голове не укладывается, что мы могли вообще говорить на такую тему, – наконец в явном замешательстве выдавила она.
– И неудивительно, – пробормотал Рейвенсден. – К сожалению, с нашей первой встречи я, кажется, все время расстраиваю вас и все время вынужден извиняться. – Он отпустил ее руку и указал на дорожку: – Может, поедем? Полагаю, мисс Линлей, вы хотите как можно скорее попасть домой.
Она не нашлась, что ответить, и молча поехала вслед за ним через поле по направлению к Гранжу. Медок, словно почувствовав настроение хозяйки, уныло брела по дорожке.
Сара никак не могла успокоиться. Ко всем противоречивым чувствам, бушевавшим у нее в душе, прибавилось и чувство вины. Наконец она рискнула взглянуть украдкой на Рейвенсдена, ехавшего впереди. Ее мучила совесть, что она не только не приняла его извинений, но даже не ответила ему.
– Я понимаю, почему вы могли составить обо мне неверное мнение, милорд, – начала она, глядя в одну точку между ушей лошади, и, проглотив комок в горле, отважно добавила: – Вы, наверное, считаете меня законченной истеричкой.
– Нет, – произнес он отрывисто. – Не считаю.
Нежной и страстной, паникующей от его близости и совершенно лишенной женских хитростей, добавил он про себя, но не истеричкой. Сегодня ему не разгадать окружающую ее тайну, не очень это приятное занятие – отрывать крылышки у беззащитной бабочки. Какой бы страшный секрет ни скрывался за ее моментальными сменами настроения – от восхитительно естественного до неожиданной паники, она вынесла достаточно для одного дня. Он не мог больше давить на нее.
К тому же стало совершенно очевидным, что ее страхи, вызванные каким-то случаем в прошлом, не имеют никакого отношения к шпионажу. Или контрабандистам. Не надо обладать излишней проницательностью, чтобы увидеть, как усердно избегает она близкого физического контакта. С любым мужчиной или только с ним, старался понять он, вспоминая их первую встречу. А почему, собственно, его это так волнует? У него и своих забот хватает. Это его решительно не касается.
Так почему же он не мог оставить ее и уехать, мрачно спрашивал себя Ник. Почему было так мучительно ждать, когда же появятся красные кирпичные стены поместья Сары, ворота и Фиггинс возле них, чтобы наконец иметь возможность повернуться к ней и спросить:
– Так что?
– О чем вы? – уныло спросила она.
– Так что, моя невоспитанность вызывает у вас отвращение?
Надо сказать «да», подумала Сара. Сказать «да» и покончить с этим. Теперь, когда она получила назад пистолет, не было никаких причин разговаривать с Рейвенсденом снова, за исключением вежливых приветствий при встречах в обществе. Но она не могла заставить себя сделать это.
– Невоспитанным вас не назовешь, – храбро начала она, стараясь не глядеть на него. – И… вы не вызываете во мне отвращения.
– Благодарю вас, мисс Линлей. Могу ли я предположить тогда, что вы согласитесь представить меня своему дяде? Мне бы очень хотелось познакомиться с ним.
– Я так и собиралась сделать, милорд.
– Еще раз благодарю вас. Долго я не задержусь. Уверяю вас.
– Думаю, милорд, двадцать минут – оптимальное время для первого визита.
Ник стиснул зубы и упорно продолжал:
– Тогда я приложу максимум усилий, чтобы отвлечь вашего дядю, в то время как вы будете возвращать на место пистолет.
Брошенный на него из-под опущенных ресниц робкий взгляд вызвал страстное желание немедленно схватить девушку в объятия и защитить от преследующих ее ужасов. К счастью, прежде чем он успел сделать что-либо, что навсегда отвратило бы ее от него, она пустила лошадь в легкий галоп, и они быстро доскакали до ожидавшего их у ворот Фиггинса.
Больше никто из них не проронил ни слова. Они спешились, и Сара повела его по дорожке, обсаженной цветами, к главному входу дома, выстроенного в георгианском стиле. Завернув за угол, Ник увидел высокого седовласого старика – опираясь на трость, он спускался с лестницы. Услышав шаги, старик поднял голову и улыбнулся.
– Сара, моя дорогая, – ласково проговорил он, протягивая к ней тонкую, изящную руку, – я волновался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68