Лопата с натугой выворотила капсулу, и едва избежавший инфаркта
тучный дачник вызвал саперов.
- Людям сортир ставить надо, а тут вас дожидайся, на бонбе сидючи! У
мене кажный день на счету! - ворчал на саперов дачник. Недавно призванный
из студентов рядовой засомневался было разглядывая странную форму капсулы,
мучительно напоминавшую ему что-то обгоревшей поверхностью и венчиком
коротких дюз, но сержант с веселой присказкой: "Не рассуждай,
интеллигенция, сапер ошибается один раз", осторожно положил капсулу с
мозгом на песок в кузове машины.
Мозг понимал, что его нашли и радовался предстоящему контакту. И
осторожные руки, и плавное покачивание кузова машины, - все указывало на
внимание и уважение к нему. Эта иллюзия не оставляла его до подрыва.

ИЛЛЮЗИЯ. ГОД 2034, ЗЕМЛЯ
Город непереносим. Непереносим и обязателен, как обязательна сама
жизнь - такая же пыльная и бессмысленная, как и он.
А непереносимее всего метро. Ежедневный путь на работу и с работы
заставляет чувствовать себя мертвецом в предбаннике ада. Именно в
предбаннике, а не в преддверии - зажатые в потных кулаках пассажиров
пересадочные билеты и переливающиеся голографическим узором
потребительские значки вызывают ассоциации с номерками на ноге, как в
банях и моргах прошлого века.
Отголосками адской кухни гремят видеоэкраны в концах вагона, да и сам
вагон грохочет и воет в туннеле, подскакивая на стыках секций
поддерживающих магнитов. На экранах с тупой размеренностью механического
калейдоскопа сменяют друг друга картинки: бесконечная речь какого-то
политикана, прерываемая рекламой бытовой химии, реклама детского питания
той же фирмы, за которой болтовня того же деятеля продолжалась, не теряя и
не приобретая ни капли смысла, и опять реклама.
Ровно посередине этой очереди в ад стоит человек. Может быть, он
стоит и не посередине, но каждый берет точкой отсчета себя самого, и
отмеряя от этой точки любые расстояния, все равно оказывается в центре
окружающего его мира. Невидящим взглядом человек уткнулся в ближайший к
нему экран, не замечая, что его сосед, рослый парень с зверским лицом, на
куртке которого рядом с потребительским значком красуются эмблема
торгового техникума и именной знак участника шестой конференции
националистических фронтов, прилепил к экрану окурок против рта
выступающего деятеля, и теперь искренне потешается, когда во время рекламы
этот окурок ползал по телам рекламирующих пирожные и торты манекенщиц.
Тормозящий вагон взвыл особенно загробно, и инерция кинула пассажиров
вперед. Человек толкнул своего соседа, и тот, оторвав взгляд от экрана,
повернулся к нему. Потребительский значок и именная карточка оказались на
уровне глаз, и можно было прочитать: "Николай Т. Козляков, делегат от
молодежной секции национально-патриотического союза".
Человек поднял глаза с значков на лицо соседа. Это лицо могло бы
вызвать даже восхищение - чем-о даже привлекательная морда умного,
хитрого, молодого, здорового и сильного животного. Так привлекательны
волки-трехлетки и молодые, еще не потрепанные медведи. Правда, где-то
глубоко проглядывали черты росомахи, но ее жадная мелочность проявится
только с возрастом, а пока основной чертой была подобранность, алертность
здорового хищника.
Смотревший на Козлякова снизу вверх разительно отличался от него.
Сравнительно молодой, но какой-то истертый и неухоженный, с застывшей в
ранних морщинах маской презрительно-брезгливого страха, этот человек
словно был предназначен для последних мест в очередях, для получения
тычков от судьбы и любых ее посланцев.
Сейчас он тоже был готов принять очередную порцию унижения, не имея
никаких иллюзий относительно своего соседа. Тот был действительно способен
в любой момент, не задумываясь, смести со своего пути каждого, кто ему
неугоден.
Но почему-то все обошлось без физического воздействия. Окинув
толкнувшего его человека равнодушно-оценивающим взглядом, молодой громила
внезапно коротко засмеялся и опять повернулся к экрану, где его окурок
продолжал ползать по мерцающему изображению.
На следующей остановке поток пассажиров вынес слабо барахтающегося
человека из вагона, и под рев машин и сверкание рекламы повлек по вечерней
улице. Неуклюже оглядываясь, он с трудом вписался в поворот и
полупридавленный, попал в торговый зал. Очереди вдоль стеллажей к
кредитно-кассовым автоматам слабо виднелись сквозь световую завесу, в
которой то и дело вспыхивали коротким блеском потребительские значки. Их
ответная люминесценция служила пропуском в магазин - не имеющий значка не
обслуживался в обычном магазине, значок аннулировался у преступников и
служил основным документом.
Обычно все неприятности в магазине кончались перекосом значка в
кредитно-кассовом автомате или потерей части покупок. Иногда человеку
случалось споткнуться в проходе, обрушив пару стопок товара, но сегодня
несуразица началась прямо в проеме контрольного автомата. Негромко, но
настойчиво прозвучал сигнал, проем закрылся металлической штангой, и к
человеку подошли двое служащих в форме торгового корпуса.
- Извините, ваш знак? - на лице отработанные, учтивые улыбки, но в
глазах холодное и жесткое внимание.
Инстинктивно схватившись за карман рубашки, человек скользнул
пальцами по месту, где еще в метро был значок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19