— Наверно, договорился насчет отпуска?
— И я об этом подумал. Когда же ты будешь сдавать экзамены? — подхватил профессор.
— А я и не думаю туда возвращаться! — как о само собой очевидном сообщил Петр. — Решил забрать документы. Мои планы на будущее в корне изменились.
Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы: настала полная тишина; даже маленькие Наденька и Оля уставили на брата расширившиеся глазенки.
Первым из шокового состояния вышел Михаил Юрьевич.
— Не слишком ли поспешно ты принял это решение? Хорошо ли все продумал? Очень уж неприятно… что-то легко ты меняешь свои планы на будущее.
— Почему же легко? Я пришел к этому путем долгих размышлений, — возразил Петр. — И моя женитьба здесь ни при чем. Все дело в том, что я увидел и понял за время пребывания там, в Штатах.
Как им всем объяснить свое решение?
— Главное, что повлияло — это чувство протеста, оно во мне появилось вскоре после приезда туда и росло буквально с каждым днем! — В голосе его слышалась горечь. — Ну почему мы, обладая куда большими природными ресурсами, живем как нищие, а они процветают?
Он помолчал; никто не произнес ни звука.
— Стал много думать об этом, вникать в вопросы экономики, государственного устройства. И, мне кажется, осознал, в какой беде сейчас наш народ. Тогда то, чему учусь, перестало быть для меня актуальным.
— Ты, что же, сын, решил бросить горное дело?! — поразился Михаил Юрьевич. — Останешься без профессиональных знаний и займешься политикой — самым грязным из всех дел?
— Ну зачем же так сурово? — не согласился с отцом Петр. — Вернусь в Горный, окончу. Но параллельно займусь юриспруденцией и экономикой. Мне это и в бизнесе необходимо.
Передуманное, пережитое теснилось в голове, — надо им объяснить…
— Нельзя, недопустимо замыкаться в узкой области, когда твой народ так бедствует! Политика, не спорю, дело грязное, но как иначе изменить положение к лучшему?
— Но ведь у нас сейчас, Петенька, новый президент… Молодой, энергичный… — неожиданно вмешалась в разговор Вера Петровна. — Вон по телеку все время говорят — скоро станет лучше…
— Эх, бабушка! Слышала бы ты, что говорят и пишут в свободной прессе! А за ним кто стоит?..
— Неужели ты видишь выход из этой трясины? Знаешь, как улучшить благосостояние народа, подтянуть хотя бы до уровня Европы? — серьезно произнес профессор.
— В общем-то, мне думается, — да, знаю. Хотя еще многое надо проверить расчетами. Я отнюдь не мечтатель, — есть опыт стран, реально обеспечивающих высокий уровень жизни.
— Очень интересно… А ты не мог бы объяснить конкретнее? — попросил Степан Алексеевич. — Просто не верится, что у нас такое возможно.
Прежде чем ответить, Петр немного поколебался.
— Об этом серьезно нужно говорить, с цифрами в руках, но я попробую все же привести главную идею, — начал он не очень уверенно. — Она зиждется на двух китах. Во-первых, закон должен гарантировать справедливый уровень доходов — ни чрезмерно высоких, ни слишком низких. Во-вторых, население должно получать долю прибыли от естественных богатств своей страны.
— А еще говоришь, что ты не мечтатель… — скептически усмехнулся отец. — Кто же из тех, кто владеет ими, хоть что-то отстегнет народу? Нереально!
— Но почему, папа? Ты ведь знаешь: в ряде нефтедобывающих стран, менее богатых ресурсами, чем наша, граждане получают долю прибыли, и это дает им высокий уровень жизни. — Петр сделал паузу и с горечью продолжал: — Чем же наш народ так провинился, что ему ничего не достается от собственных богатств?
— Так это в странах с монархическим строем. Там еще в Бога веруют, — с сомнением покачал головой Михаил Юрьевич. — А в России царя уже не будет.
— А ведь правда… И в Европе больше социальной справедливости в странах с конституционной монархией, — раздумчиво высказался профессор. — Взять хотя бы Англию, Швецию, Норвегию, страны Бенилюкса…
— Но и в Германии, и даже в США, социальная защита обеспечивает высокий жизненный уровень, — напомнил Петр. — Там закон не допускает сверхприбылей, облагает налогом в пользу малоимущих.
Кажется, он заставил родных задуматься; что еще им сказать, как убедить?
— Вот почему я считаю, что здоровым силам нашего общества, прежде всего удачливым предпринимателям, вроде меня например, еще не потерявшим совесть, нужно организоваться и попробовать изменить положение к лучшему!
Ох, сам от себя не ожидал таких речей, и все же…
— Предстоит долгая и трудная борьба. Но я верю: наш народ, если осознает, наконец, положение дел и свои права, — обязательно выйдет на верную дорогу!
Больше ему вопросов не задавали; лишь мать его, далекая от политики, посетовала:
— Ты, Петенька, и так щедро всем помогаешь. Теперь, как я поняла, хочешь еще поддерживать всякие эти… общественные движения. Они же все… демагоги и обманщики! Знаешь, а по-моему, помогать нужно только культуре нашей, да еще церкви. Они хоть как-то, сколько могут, поддерживают в обществе здоровье духовное. А то ведь посмотри — в каком состоянии у нас нравственность… грубая сила кругом господствует… Да что там говорить! — Она умолкла.
— Не беспокойся, мамочка, обманщикам ничего от меня не достанется! — весело заверил Петр. — А насчет церкви… ты подала хорошую идею. За этот год, как мне сообщили, получена большая прибыль — могу сделать пожертвование… на богоугодное дело.
И ласково взглянул на мать.
— Давай, может быть, сделаем так: поможем восстановить какой-нибудь старинный храм… вот здорово! И там… устроим наше венчание! Как вам эта идея? — воодушевленный, обратился он к родным.
Все дружно закивали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114