Сальников окинул его вмиг постаревшее, осунувшееся лицо сочувственным взглядом и счел своим долгом немного подбодрить:
— Держись крепче, Миша! Не верю я в худое! Ты уже хлебнул в жизни горюшка сполна, и Света тоже. Есть Бог на небе!
Не теряя времени Сальников взял служебную машину, заехал домой за дорожным чемоданчиком (всегда наготове) и отправился прямо в аэропорт, менять билет на ближайший рейс. Через несколько часов мощный авиалайнер уже уносил его в столицу Алтайского края.
Стоянку, где они с Фомичом оставляли лошадь, Петр нашел без труда. Сбросив тяжелые пояса, умылся в ручейке; набрал воды, развел костерок и прилег отдохнуть. Голод мучил, но собирать грибы или ягоды не хотелось — слишком устал.
До чего же жаль пистолета! Угораздило сунуть его в рюкзак…
Патроны лежали в кармане, а пистолет улетел вместе с рюкзаком в пропасть. Об этой потере не давал забыть не только голод, — всякое зверье выскакивало буквально из-под ног Отдохнув минут сорок, все же поднялся и побродил вокруг, собирая прямо в рот ягоды, и высматривая обратную дорогу к лагерю.
В ясный день это, наверно, удалось бы — можно сориентироваться по солнцу. Однако оно скрыто за плотными облаками, и Петр не находил той просеки, что сделали они, когда шли сюда от лагеря. Сильная буря и здесь навалила так много деревьев, что ошибиться легко. Как ни старался, не обнаружил четкой линии среди хаотического нагромождения бурелома.
Не оставалось ничего другого, как определить направление, ориентируясь по коре деревьев, — расположение мха примерно указывало на стороны света. Сидеть и ждать улучшения погоды не позволял голод; не слишком уверенно выбрав маршрут, он нагрузился золотом и, тяжело вздохнув, двинулся в путь, мысленно себя подбадривая: как только выглянет солнышко, он уточнит направление. Слава богу, хоть часы ходят!
Идти было неимоверно тяжело, — вскоре Петр выбился из сил. Топор пропал вместе с рюкзаком, расчищать дорогу нечем. Есть только охотничий нож, а им даже толстый сук не срубишь… Приходилось перелезать через упавшие деревья, что и налегке непросто, а с тяжелой нагрузкой и вовсе. Давал себя знать и голод.
Чувствуя, что слабеет, Петр через каждые полчаса делал привалы, чтобы как-то восстановить силы. Один раз у него даже хватило духу собрать грибов и сварить нечто вроде похлебки. Но дальше дорога превратилась в подлинную каторгу, и сил для таких вылазок уже не оставалось.
Надрываясь под тяжестью поясов с золотой добычей, он все чаще задумывался: стоит ли она того, чтобы гробить здоровье и рисковать жизнью? Не бросить ли все это и выбираться к людям, пока осталось хоть немного силенок? Но душа его протестовала: хорош же он будет, когда выберется, если потеряет все… Кто ему поверит, — сочтут полным неудачником…
Нет, это было неприемлемо для его гордой натуры. Он не жаден и знает, что, оставшись в живых, сумеет вернуться и добыть золота много больше того, что потеряет. Но какое унижение испытает, когда, потеряв все и снаряжение, и добычу, — вдобавок не представит никаких доказательств, что они с Фомичом открыли золотое месторождение… Это для него страшнее смерти.
Можно, правда, избавиться хотя бы от одного пояса. Но и тут перед ним возникла неразрешимая проблема: какой из них оставить в тайге? Проще всего бросить здесь то, что добыл Фомич; но как после этого смотреть в глаза его родственникам и, главное, поладить с о своей совестью? И он упорно тащил на себе оба пояса через бесконечные препятствия. А лишиться собственного — перед своими выступить в роли неудачника…
Вспомнил он, как мечтал вернуться домой с богатой добычей, удивив всех невиданными самородками… Это неожиданно прибавило ему мужества. Собрав в кулак всю свою волю, напрягая последние силы, он продолжал путь. Вот лес стал редеть, — ему удалось преодолеть первую горку на пути к лагерю! Тогда он двинулся немного быстрее.
Каково же было отчаяние Петра, когда впереди, в просвете между деревьями, блеснула гладь горного озера — он идет в неверном направлении!.. Там, где шли раньше, между первыми двумя горками никакого озера не видели, — он значительно отклонился в сторону от лагеря геологов: их озерцо находится за другой невысокой горкой…
Сбросив опостылевший груз, Петр обессиленно растянулся на травянистой лужайке, ощущая и физическую слабость, и полный упадок духа. Ни о чем не мог думать, даже о еде; слышал только, как громко пульсирует кровь в висках. Начинает темнеть, с гор опускается туман, становится прохладнее; это привело его в чувство. Что ж, придется поискать правильный путь через второй пригорок. Золото он спрячет здесь, иначе сил не хватит. Приняв решение, нашел под развесистым деревом, на берегу озера, подходящее для ночлега место, и, устроив себе мягкое ложе, улегся спать.
В то время как Петра, изможденного и голодного, на берегу озера одолел тяжелый сон, на перевалочной площадке у подножия горы, неподалеку от пропасти, Клава и Глеб развели костер. За день им пришлось немало потрудиться, усталость буквально валила с ног.
Из лагеря вышли ранним утром, сразу как только, связавшись по рации со спасателями, Сергей Иванович объявил, что вертолет не прилетит из-за погодных условий. Еще накануне Костя нанес на карту подробный маршрут и дал все необходимые ориентиры. Потому их путь через две небольшие горки прошел без затруднений, если не считать бурелома.
Когда достигли площадки на краю ущелья, Глеб сразу же обнаружил обрывок троса и висящий на дереве рюкзак Юсупова. Узнав знакомую ей вещь, Клава не удержалась от крика:
— Ой, матушка родная!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114