Не зная, что делать, проведя бессонную ночь, он впал в апатию и весь следующий день провалялся в постели, мрачно размышляя о будущем. Однако инстинкт самосохранения взял верх — его изобретательный мозг стал искать пути спасения.
В лучшем случае у него в запасе еще дня два. Потом менты за ним придут — и все кончено. Спасти его может одно — смыться и перейти на нелегальное положение! Чем больше он думал, тем больше проникался этой идеей.
— Надо так и сделать! Ксиву раздобыть можно, — пробормотал он вслух, придя к окончательному решению, и тут же скис. — Но где же взять столько денег?
Неистощимый на гнусности, Кирилл и тут нашел выход — он решил ограбить собственную квартиру. За долгие годы материального благополучия в доме накоплено много ценных вещей — родители ими очень гордились: картины известных мастеров, редкие произведения прикладного искусства.
Раздумывая, что легче и быстрее реализовать, Кирилл остановился на коллекции фигурок знаменитого мейсенского фарфора. Одна лишь пара лохматых собачек стоит огромных денег. Раньше он не мог и помышлять о их продаже — мать немедленно обратится в милицию. Теперь терять ему нечего!
После скандала, что он учинил в ее спальне, Любовь Семеновна выходила оттуда, только чтобы пополнить запасы своего любимого джина, — судя по скопившимся пустым бутылкам, пила она его сутки напролет. Видно, совсем упала духом.
Вряд ли в таком состоянии она обратит внимание на пропажу. А если и заметит, где возьмет силы и энергию заявлять об этом ментам? — Кирилл воспрял духом, готовясь незамедлительно осуществить новое преступление. Если мать все-таки раскачается — его и след простыл.
Быстро оделся, привел себя в приличный вид; взял из кабинета и библиотеки собачек, еще несколько дорогих фигурок, обернул салфетками, чтобы по дороге не разбились, аккуратно уложил в чемодан-«стюардессу», на колесиках. Незаметно для матери вышел из дома и отправился в поход по антикварным магазинам.
Реализовал он эти редкие по красоте вещи на удивление легко и, с его точки зрения, удачно. В первом же крупном магазине сразу за наличный расчет взяли не торгуясь, за названную им цену, мейсенских собачек, откровенно признав — для них это большая удача. Наверно, взяли бы и остальное, но он, боясь продешевить, отправился в другой магазин, на Тверской; там так же охотно у него купили остальное.
Вернувшись домой, он достал самый большой отцовский чемодан, использовавшийся обычно для дальних путешествий, и уложил в него свою одежду и обувь. Подумав, взял еще несколько наиболее ценных вещей — реализует позднее. Напоследок создал в комнатах искусственный беспорядок — пусть думают, в доме побывали грабители. Все же он не выдержал — зашел к матери.
Любовь Семеновна полулежала на кровати, опираясь на высоко взбитые подушки, и испуганным взором смотрела в угол комнаты. При виде сына жалобным голосом попросила:
— Прогони ты этих чертей, Кирюша! Видишь, сколько их там копошится? Ну что они ко мне пристают? Даже на постель лезут, бесстыжие!
«Ну, все! Допилась до чертиков, алкоголичка! — брезгливо глядя на нее, подумал Кирилл, нисколько не жалея мать. — Ничего страшного, заберут в больницу и вылечат».
— Очнись на минуту! — грубо одернул он ее, подойдя к постели. — Никого там нет, тебе это мерещится спьяну!
Убедившись, что в глазах у нее появилось осмысленное выражение, объявил:
— Я зашел к тебе сказать кое-что. Во-первых, я уезжаю на время, так как меня могут арестовать за соучастие в убийстве.
Видя, что у нее от ужаса отвисла челюсть, презрительно продолжал:
— Вижу, до тебя дошло. Менты спросят — говори как есть: мол, ничего не знаешь, так как со мной в ссоре. Теперь о другом, — немного замявшись сначала, безжалостно заговорил он вновь: — Ты тут валяешься как свинья, а нас между тем ограбили!
— Как это… ограбили? — окончательно протрезвев, пролепетала Любовь Семеновна. — Когда?..
— Сегодня! — злобно выпалил Кирилл. — Взлома нет. Видно, кто-то из нас двоих забыл запереть дверь. Думаю, что ты, поскольку трезвой не бываешь.
— А что… украли? — убитым голосом спросила она.
— Какой-то мародер второпях шуранул. Боялся, что застукают, — взял немного, но с понятием. Выбрал ценное — кое-что из фарфоровых безделушек.
Сделал шаг к двери, но обернулся, предостерег: — Не вздумай к ментам обращаться! Не только не помогут, а разворуют последнее, что у тебя осталось!
Больше ничего не сказав матери на прощание, Кирилл покинул ее спальню, подхватил огромный чемоданище и покатил его к выходу.
Накануне своего отъезда в Германию, как положено, ровно на девятый день Яневичи устроили поминки по Юлии. За столом на квартире у Зубовской собрались вся семья Юсуповых, Степан Алексеевич с Верой Петровной и Анфиса Васильевна с мужем (он задержался в Москве, чтобы проводить ее за границу). Пригласили еще новых друзей Юли из Медицинского, но приехала только ее подружка из группы — остальные, очевидно, постеснялись.
Раиса Васильевна к этому времени уже выплакала все слезы и впала в состояние апатии. Реагировала на происходящее вяло, в беседе участия почти не принимала, целиком замкнувшись в своем безутешном горе. Все хозяйственные заботы и обязанности приняла на себя Светлана Ивановна.
— Юленька, хоть и не успели наши молодые обвенчаться, навсегда вошла в нашу семью, мы полюбили ее всем сердцем, — сказала она в своем поминальном слове. — Видит Бог, как мы хотели, чтобы она стала женой Пети, не сомневались — будет ему верной подругой жизни и подарит нам прекрасных внуков.
— Все-таки это ужасно… нелепо, когда гибнут молодые люди, такие замечательные, как Юля!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114