Доктор Дейника дал ему таблетку и сделал укол, от которого Йоссариан проспал двенадцать часов кряду. Как только Йоссариан проснулся и пришел к доктору Дейнике, тот дал ему еще таблетку, сделал еще один укрл, и Йоссариан проспал еще двенадцать часов. Когда Йоссариан снова проснулся и снова пришел в санчасть, доктор Дейника опять собрался было дать ему таблетку и сделать укол.
Долго вы еще будете пичкать меня таблетками и водить уколами? -спросил Йоссариан.
–- До тех пор, пока вам не станет лучше.
–- Я вполне здоров.
Загорелый лобик доктора Дейники сморщился от удивления:
–- Тогда почему вы не оденетесь? Почему вы разгуливаете в чем мать родила?
–- Я не желаю больше носить форму.
Выслушав это заявление, доктор Дейника отложил шприц.
–- Вы уверены, что вы вполне здоровы?
–- Я чувствую себя прекрасно. Только вот малость ошалел от таблеток и уколов.
До самого вечера Йоссариан расхаживал нагишом. На следующий день Милоу, обыскав все вокруг, нашел наконец его на дереве, неподалеку от удивительно маленькой могилки, где собирались хоронить Сноудена. На Милоу был его обычный, повседневный наряд: грязно-оливкового цвета брюки, новая куртка того же цвета и галстук. На воротничке отливали серебром лейтенантские нашивки, а на голове красовалась форменная фуражка с жестким кожаным козырьком.
–- И где я тебя только не искал! — крикнул Милоу, задрав голову, и в голосе его прозвучал упрек.
–- Нужно было искать меня на этом дереве, — ответил Йоссариан. — Я здесь сижу с утра.
–- Спускайся, попробуй кусочек вот этого и скажи, каково на вкус. Мне это очень важно знать.
Йоссариан отрицательно помотал головой. Он сидел в чем мать родила на самом нижнем суку, держась за ветку, торчаввшую у него над головой, и не желал двинуться с места. Милоу пришлось облапить ствол и карабкаться наверх. Милоу взбирался неуклюже, тяжело дыша и причитая. Наконец он сел верхом на сук и отдышался. Вид у него был мятый и истерзанный. Милоу поправил съехавшую на затылок фуражку. Капли пота блестели на его усах, как прозрачные жемчужины. Йоссариан наблюдал за ним без всякого интереса. Милоу осторожно передвинулся вокруг ствола, чтобы видеть лицо Йоссариана, и, сорвав папиросную бумагу с какого-то коричневого мягкого шарика, вручил его Йоссариану.
–- Пожалуйста, попробуй и скажи свое мнение. Я хочу подавать это на сладкое к обеду.
–- А что это? — спросил Йоссариан и отгрыз большой кусок.
–- Пирожное "Хлопок в шоколаде".
Йоссариан поперхнулся и выплюнул кусок прямо в физиономию Милоу.
–- На, возьми! — заорал он раздраженно. — Бог мой, да ты что, спятил? Хоть бы от семян очистил свой хлопок!
–- А ты хорошо распробовал? — вопрошал Милоу. — Не может быть, чтобы пирожное никуда не годилось! В самом деле оно никуда не годится?
–- Не годится — это не то слово.
–- Но я должен добиться,чтобы в офицерских столовых ели мои пирожные.
–- Его невозможно проглотить.
–- Если надо, проглотят, — жестко изрек Милоу и, отпустив ветку, погрозил пальцем, отчего чуть не свернул себе шею.
–- Перебирайся сюда, — пригласил его Йоссариан. — Мой сук покрепче, и отсюда будет виднее.
Уцепившись обеими руками за ветку над головой, Милоу с величайшей осторожностью и опаской начал продвигаться по суку. Каждый мускул на его лице напрягся, и, лишь надежно усевшись наконец рядом с Йоссарианом, он вздохнул с облегчением и любовно постучал по дереву.
–- Отличное дерево, — заметил Милоу хозяйским тоном.
–- Древо жизни... — ответил Йоссариан, шевеля пальцами ног. — А также древо познания добра и зла...
Милоу пристально оглядел своими косящими глазами кору и ветви.
–- Нет, — возразил он. — Это каштан. Уж я-то знаю. Я торгую каштанами.
–- Ладно, пусть будет каштан.
Несколько секунд они сидели на ветке молча, болтая ногами и вцепившись руками в сук над головой: один — совершенно голый, если не считать сандалий на ногах; другой — наоборот, затянутый в плотную грязно-оливковую шерстяную форму, с туго завязанным галстуком. Милоу краешком глаза наблюдал за Йоссарианом, но из деликатности не решался задать ему вопрос, вертевшийся на языке.
–- Я хотел тебя спросить кое о чем, — сказал он конец. — Вот ты сидишь голый... Я не собираюсь вмешиваться, но просто интересно: почему ты не носишь форму?
–- Не желаю.
Милоу торопливо кивнул, словно воробей, склевавший зернышко.
–- Понимаю, понимаю, — согласился он поспешно, сильно смутившись. -Вполне понимаю. Я слышал, как Эпплби и капитан Блэк говорили, что ты сошел с ума. Мне только хотелось убедиться, что это действительно так. - и опять поколебался, тщательно обдумывая следующий вопрос: -Собираешься ли ты вообще надевать форму?
–- Не думаю.
Энергичным кивком Милоу подтвердил, что он все понял. Снова наступило молчание. Оба, мрачно нахмурившись, обдумывали каждый свое. Прилетела какая-то птаха с алой грудкой и села внизу на закачавшийся кустик почистить свои упругие черные крылышки. Йоссариан и Милоу сидели, как в беседке, скрытые ярусами нежной зелени,свисавшей над ними, а также стволами соседних каштанов и голубой канадской елью. Солнце стояло прямо над головой в сапфировой голубизне неба, цепочки низких, редких, пушистых облачков радовали глаз безупречной белизной. Воздух был неподвижен, листва повисла безжизненно. Кружевные тени лежали на Милоу и Йоссариане. Кругом царил мир. Вдруг Милоу, сдавленно вскрикнув, выпрямился и взволнованно протянул руку.
–- Посмотри-ка туда! — тревожно воскликнул он. — Посмотри. Там кого-то хоронят. Похоже, что там могила. Йоссариан ответил:
–- Хоронят того малыша, что погиб в моем самолете над Авиньоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169