Я спросил Лиз, у себя ли мистер Малтон.Она встала, подошла к его двери и постучала. Потом, приоткрыв щелку, спросила у него что-то тихим голосом.– Джерри, – закричал он. – Заходи, заходи.Она открыла передо мной дверь. Я прошел так близко от нее, что уловил аромат ее тела. Так близко, что она невольно отпрянула. Брезгливо, как от пьяного на улице.– Э. Дж., – сказал я, садясь в кресло, – меня уже замучили полицейские из-за того, что вы с Эдит вбили себе в голову, будто я убил Лоррейн.Он явно не ожидал от меня такой откровенности. Он покраснел и что-то промямлил в замешательстве. Я смотрел ему прямо в глаза.– Ээээ... Джерри, просто... мы, Эдит и я, просили полицию все варианты... проверить все возможности. Наверное, они перестарались, они сами оказались... слишком уж усердными...– Да бросьте вы, Э. Дж.– Джерри, мы всегда были так близки с нашими детьми. То есть я имею в виду, у нас были очень хорошие отношения. Даже если Лоррейн на самом деле убежала с твоим... мм-м... другом, то все равно странно... то есть Эдит считает, что она бы обязательно предупредила нас об этом.– Даже если?!! Если она сбежала... А куда же она, по-вашему, делась?– Вот этим полиция и занимается.– А мне куда деваться? Как вы понимаете, в этой ситуации мне очень трудно продолжать на вас работать. Я здесь в довольно двусмысленном положении.Он не поднимал на меня глаза, разглядывая свои маленькие бело-розовые ручки и нежно потирая их одну о другую.– Действительно, Джерри, мне кажется, что тебе лучше пока взять отпуск, пока... пока все не уладится.В это время открылась дверь, и в комнату решительным шагом вошел Эдди. Он остановился возле меня как вкопанный, широко расставив ноги, со свирепым выражением лица. Не знаю уж, какой кинозвезде он пытался подражать – Кирку Дугласу или Берту Ланкастеру. Но похож он был больше на Чарли Чаплина.– Что ты сделал с моей сестрой, Джеймисон? – визгливо зарычал он. Я бросил на него презрительный взгляд и зевнул. Он топнул ногой. Никак не мог научиться вести себя как подобает взрослому мужчине.– Я задал тебе вопрос! Отвечай! – Его голос дрожал и срывался.– Утри сопли, молокосос, – посоветовал я ему. Он поднял свою хлипкую правую ручонку и изо всех сил размахнулся. Я слегка отклонил голову назад и почувствовал на губах лишь слабый ветерок от его мелькнувшего кулака. Потеряв равновесие, он плюхнулся ко мне на колени. Я вытолкнул его коленом под зад. Он провизжал что-то невразумительное и выскочил из кабинета, хлопнув дверью. Я взглянул на Э. Дж. Он выглядел пристыженным.– Эдди очень переживает, – извиняющимся тоном проговорил он.– Я переживаю не меньше.– Они были так близки.– А почему вы все время говорите о Лоррейн в прошедшем времени?Он выпятил свою рыбью нижнюю губу и покачал головой.– Да, в прошедшем времени, – произнес он бесцветным голосом, – и довожу этим Эдит до истерики. Но я ничего не могу с собой поделать. Каким-то шестым чувством я ощущаю, что она мертва. И никакая логика тут не помогает. Прошлой ночью я видел ее во сне, она была мертва.– Ну, конечно, мертва, а как же! – усмехнулся я. – Мертвецки пьяна! Загорает небось где-нибудь возле бассейна в Палм-Спрингс.Я поднялся.– Ну, хорошо. Я возьму отпуск. Но только с сохранением заработной платы.– Ну, разумеется, Джерри. Я не держу на тебя зла.– А я держу. Вы видите какие-то сны, а меня из-за этого обвиняют в убийстве. Кстати, прежде чем мне уйти в отпуск, я съезжу на объект и кое-что там проверю. С вашего разрешения, конечно.– Пожалуйста, пожалуйста.Он остался сидеть, уставившись в одну точку, а я вышел. Я не обернулся взглянуть на Лиз Адамс. Дробное стаккато ее пишущей машинки звучало уверенно и безостановочно. Оно сопровождало меня до самых дверей на улицу.Я сел за руль, но силы вдруг оставили меня. Только что в конторе я был таким сильным и твердым, а сейчас вдруг все растерял, словно меня уничтожили, растоптали. Плохо, что он видит такие сны. Мне же самому ничего не снилось с тех пор... В общем, с тех самых пор. И я очень надеялся, что мне ничего такого не приснится, никогда, до самой смерти. Я чувствовал, что если они во сне придут за мной, Винс и Лоррейн, то мне уже не удастся проснуться.Ирена подала мне завтрак и рассказала, как ее допрашивал следователь. А у меня перед глазами стояли толстые пальцы Пола Хейсена, ощупывающие перевязанные коричневые пачки с деньгами. А в ушах – глухой стук падающего тела Винса с простреленной в трех местах головой. И еще я вспомнил, что вырытая яма была ей слишком узка и как она лежала в ней на боку. Она всегда спала на боку – но только не в такой холодной яме и не в брезенте, а свернувшись под шелковым одеялом теплым клубочком, уютная и взъерошенная. Высокая округлость бедра плавно ныряет, переходя в узкую талию, гибко поднимаясь затем в длинную ровную линию от талии до плеча. Люди не должны лежать в могиле так, словно собрались поспать. Их нельзя так хоронить. А Винс спит в машине сидя. Под водой.Я встряхнул головой, как лошадь, отгоняющая слепней.Приехав на строительную площадку, они подошли ко мне сзади, когда я уже заканчивал объяснять Реду Олину, что следует делать дальше. Их было двое. Они приехали на черном “мерседесе”, взятом напрокат. Истинные янки, скучающие и невозмутимые, оба в дорогих костюмах, учтивые и высокомерные. Высокий широкоплечий брюнет представился как Барнсток. Такие хорошо подают в бейсболе – так забросит мяч, что в глазах зарябит. Второго, шатена, звали Квиллан. Гибкий, поджарый, с цепкими руками. Видно, бывший защитник.Я попросил их показать удостоверения и сказал, что никогда не слышал об их агентстве.– Мы не тратим денег на рекламу, – сказал Барнсток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52