И я вошел. Глава 8 Я отодвинул Лоррейн в сторону, прошел через спальню и тяжело опустился на пуфик возле ее туалетного столика.– Герой-любовник уехал, – сообщил я и посмотрел на нее. Она вытаращила глаза.– То есть как это “уехал”?– А ты думала, он здесь останется?– Он не в состоянии никуда ехать. Где Винс? Что ты с ним сделал?– Отвез в аэропорт. – И куда он улетает?– А я его не спрашивал. Ты что, хотела лететь с ним?– Это мое дело – ехать с ним или оставаться здесь. С грязным шпионом.– Я тебя не выслеживал.Она присела на кровать, глядя мне прямо в глаза.– Нет, именно выслеживал. Специально прокрался в дом незаметно. Я бы услышала машину. Я постоянно прислушивалась.– У меня кончился бензин за два квартала до дома.– Здорово придумал. Очень правдоподобно. Что, мозгов не хватает на лучшую выдумку?– Спроси Ирену. Она видела меня с канистрой в руках. Я подвез ее до остановки.Она смотрела недоверчиво.– У тебя, правда, кончился бензин?– Да.– Значит, мне здорово не повезло. Надо же такому случиться! – Она покачала головой, усмехаясь, как провинившийся, своенравный ребенок.– Лоррейн!– А?– Лоррейн, послушай, ну зачем тебе все это нужно? Зачем ты каждый день напиваешься до бесчувствия? Зачем ты легла в постель к Винсу?Она сидела, безвольно опустив руки, но глаза смотрели дерзко и упрямо.– А почему бы нет? Он бы ничего не сказал, я бы ничего не сказала. Все было бы шито-крыто. Подумаешь, маленькое развлечение!Я вдруг заметил, что совершенно успокоился, и говорил вальяжным менторским тоном.– Ты рассуждаешь аморально.– А ты – как глупый святоша.– Почему ты так много пьешь?– Потому, что мне нравится так много пить. Вот почему. А вот зачем ты отправил Ирену домой – мне непонятно. Я хочу есть.– Лоррейн, дорогая, давай постараемся понять друг друга.– Ну, валяй, разбирай меня по косточкам. Скажи мне, кто я такая. Ты же меня застукал! И теперь у тебя есть полное право прочитать мне длинную, нудную лекцию. Ну, давай же. Ты ведь меня застукал! И мне, разумеется, должно быть стыдно. Прости бедную грешницу! Помолись за мою душу, как Ирена.– Ну что ты кричишь? Я же стараюсь говорить с тобой спокойно.– Правильно. Будь великодушен и снисходителен.– Да при чем здесь снисходительность? Я сам не безгрешен. Я... я тоже тебе изменял.– Наконец-то признался. С этой воблой, Лиз Адамс. Я всегда это знала, а ты упорно отрицал...– Нет, не с Лиз Адамс, Лоррейн. С твоей подругой Тинкер.– Тинкер? – еле выдохнула она от изумления. – Когда? Где?– В прошлое воскресенье. Вечером. У нее дома. Лоррейн выглядела потрясенной, в глазах было смятение. Мне показалось, что она сейчас разрыдается. Но она вдруг звонко расхохоталась.– О Боже! Тинкер! Я умру! Мамочки! Что я с ней сделаю!– Замолчи! – заорал я. – Возьми себя в руки.Она все никак не могла успокоиться, встала, покачиваясь, зажимая рот рукой и утирая слезы. Потом повернулась и пошла в ванную. Я догнал ее на пороге и схватил за руку.– Что с тобой? – кричал я ей прямо в лицо. – Сходи к психиатру. Для тебя супружеская измена – все равно что игра?Она вырвала свою руку и проворковала мне прямо в губы:– Ну, конечно. Конечно, мой милый. Это и есть игра. Чудная, восхитительная игра! Как я люблю в нее играть... – Она распахнула халат, качая бедрами, как шлюха, и пропела:– Как только я встречаю подругу, мы обмениваемся с ней последними новостями. И, будь уверен, у меня список длиннее. О, как я люблю это дело! У меня бо-о-ольшой опыт по этой части. О-о-о! Дорогой, какой у меня большой опыт!Глядя в ее развратное лицо, на ее развратную улыбку, в ее развратные глаза, я обзывал ее самыми грязными словами, какие только знал. Она выбросила вперед руку и, как кошка, вонзила свои когти мне в лицо. Я влепил ей пощечину и той же рукой что было сил толкнул ее в ванную.На ней был длинный халат, доходивший до самого пола. Наверное, потеряв равновесие, Лоррейн наступила на его шелковый край. Поскользнувшись, она развернулась налево, лишив себя таким образом возможности подставить при падении руки. Ванна находится прямо напротив двери. Ее голова ударилась о край ванны с такой силой, что ванна загудела как медный гонг. Она упала и осталась лежать на спине с головой, развернутой под неестественным углом. Ее ногти беспомощно скребли кафель на полу. Затем тело напряглось, несколько раз дернулось в конвульсиях и замерло навсегда. Глаза остались полузакрыты и, казалось, продолжали смотреть, жалобно, как у ребенка. Только совершенно неподвижно. Мертвенно-голубой свет в ванной добавлял зловещий фон в эту картину. Моя рука инстинктивно дернулась к выключателю. За окном сгущались сумерки.Тяжело дыша, я медленно вошел в спальню и бессильно опустился за ее туалетный столик. Взгляд мой случайно наткнулся на собственное отражение в зеркале. На моей щеке остались три длинных царапины. Из самой глубокой сочилась кровь и стекала по подбородку. В зеркале я увидел в своей руке стакан и отставил его в сторону. Только сейчас я вдруг услышал свое хриплое и судорожное дыхание.Потом я подумал, что нет, я, конечно, ошибся, она не умерла – просто лежит без сознания. Сейчас откроется дверь, и она выйдет, покачиваясь и ругаясь на чем свет стоит.Поэтому я опять включил свет, вошел в ванную, с опаской встал на колени и приложил ухо к ее груди. Я был уверен, что сейчас услышу ритмичные удары ее сердца. А услышал мертвую тишину.Вернувшись в спальню, я судорожно схватил стакан с виски, но сразу же отставил его в сторону. Потом пошел к телефону на ее ночном столике, сел на кровать и поднял трубку. Несколько секунд посидел, слушая длинные гудки, и думал, как это просто: набираешь цифру “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52