ноль”, вызываешь полицию и говоришь, что просто слегка толкнул ее...Я повесил трубку и вытер вспотевшие ладони о покрывало.Думай, черт побери! Возьми себя в руки, постарайся протрезветь! Она мертва! Все, конец! Ее больше нет. Она теперь – просто кусок неживого мяса, труп для катафалка. Ей теперь нужно только немного органной музыки. Ей уже ничем нельзя помочь.Давай выбирай, Джеймисон! Можешь сейчас же позвонить в полицию и уповать на милосердие и правосудие. В лучшем случае ты получишь три года за непреднамеренное убийство. Вряд ли ты выйдешь вообще сухим из воды.А как быть с деньгами в подвале?А с вопросами, которые зададут о Винсе Бискэе?Спокойно, Джеймисон! Возьми себя в руки, рассуждай логично и объективно. И думай. Взвесь все “за” и “против”.Положить кусок мыла на пол, испачкать мылом ее каблук, прочертить длинный след на полу. Оставить включенным кран и уйти из дома, обеспечив себе алиби. Потом вернуться и найти ее.Но ведь полицейские обязательно проверят угол падения, силу удара о край ванны, ширину следа, который оставило бы мыло в этом случае. Может, и стоило бы попытаться, если бы не царапины на моем лице. Они возьмут пробу из-под ее ногтей и сверят с моей группой крови. Тогда – конец. Дураку ясно.Другой вариант. Беги сегодня же ночью. Бери деньги и сматывайся.Но тогда тебя будут искать. Искать и преследовать. Объявят розыск по всей стране. А с такими деньгами нельзя, чтобы тебе наступали на пятки. Нет, ты должен сделать все чисто!Было бы лучше, если бы она, например, уехала.Да, в этом что-то есть. Надо хорошенько обдумать этот вариант.Так, я застаю ее с Винсом в постели. Скандал. (Тогда она меня и оцарапала.) А затем они вместе убегают. Это вполне соответствует репутации Винса и ее тоже.Думай, думай! Нельзя действовать сгоряча. Нужно продумать каждую мелочь, составить план во всех подробностях, пункт за пунктом. По-моему, именно тогда я и придумал хитрый ход, который толкнул меня на все последующие шаги, сделав мой план неуязвимым. Во всяком случае таким он мне в ту минуту казался. А ход моих рассуждений был примерно таков.Шесть лет назад, когда наши ссоры были неистовыми, когда я еще мог чувствовать боль от ее оскорблений, до того, как скандалы стали неотъемлемой частью нашей семейной жизни, между нами произошла очень неприятная сцена. Я уже не помню причину той самой ссоры, но тогда Лоррейн впервые попыталась меня бросить. Вернувшись домой с работы, я нашел ее записку. Она написала ее на полях книги, которую я тогда читал, и оставила на видном месте в гостиной.Вслед за той ссорой наступило короткое перемирие, и она хотела вырвать из книги тот листок, но я решил его сохранить, рассчитывая использовать как аргумент на случай следующего скандала. Вспомнив о существовании этой записки, я спустился в свой кабинет и отыскал ту книгу. Открыв нужную страницу, я перечитал ее послание, нацарапанное зелеными чернилами, с маленькими кружочками вместо точек над буквой “I”:“Джерри, на этот раз я ухожу навсегда. Так будет лучше для нас обоих. Не пытайся меня разыскивать. Я не вернусь”. И вместо подписи – размашистая буква “Л”.Насколько я помнил, никто не знал о существовании этой записки. Я где-то читал о научных методах, позволяющих определить возраст чернил. Записка была написана шесть лет назад. Правда, выглядела вполне новой и свежей. Что, если рискнуть?Вдруг я услышал шаги на крыльце. Я захлопнул книгу, поставил ее на прежнее место на полке. Сердце бешено заколотилось.Я пошел открывать, но не зажег света ни на крыльце, ни в холле. На фоне уличного освещения вырисовывался женский силуэт. У меня отлегло от сердца.– Джерри?– А, Мэнди, привет!– Лоррейн дома?– Нет.– Наш проклятый телефон опять сломался. Представляешь, уже в третий раз за последний месяц! Не знаешь, где ее найти?– Она мне не сказала, куда уходит. Машина в гараже. Наверное, где-нибудь поблизости.– Нет, я не собираюсь бегать и ее искать. Если вернется до десяти, пусть попробует мне дозвониться. Или, может быть, она зайдет ко мне на пару минут?– Я ей передам.– Спасибо, Джерри. Ну, пока.Она повернулась и вышла. Я вернулся в кабинет, достал книгу и бритвой аккуратно вырезал страницу. Потом вернул книгу на место и положил записку у зеркала на туалетный столик. Все выглядело вполне правдоподобно. Она не вернется.В погребе я нашел кусок брезента цвета хаки и толстую веревку. Несколько секунд помешкал, не решаясь открыть дверь в ванную. Мне вдруг показалось, что там должно было что-то измениться. Но все оказалось по-прежнему. Расстелив брезент на полу возле ее тела, я присел на корточки и вытер ладони о брюки. Никак не мог заставить себя прикоснуться к ней. Потом взял за левое плечо и перевернул на брезент. Тело уже начинало остывать, оно было еще не холодным, но уже и не теплым – что-то среднее, вызывающее тошноту и омерзение. Я перевернул ее еще раз, на спину, опустил раскинутые руки вниз и сложил ноги вместе. Затем закатал тело в брезент, пропустил под ним веревку и крепко связал щиколотки, колени, бедра, талию, грудь и шею. Когда а встал, мои колени дрожали. Только потом я подумал, что ухитрился все это проделать, ни разу не взглянув ей в лицо.Прежде мне не раз приходилось слышать, что трупы могут казаться неестественно тяжелыми. Но на этот раз она была не тяжелее, чем в тех многочисленных случаях, когда мне случалось относить ее бесчувственное тело после очередной пьянки. Я прислонил ее к стене, как делал до этого сотни раз, нагнулся, подхватил ее рукой за колени и перекинул через плечо.Когда я выпрямился, она вдруг издала жуткий жалобный вздох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52