Дом должен быть похож на вас и, следовательно, неповторим. Такова по крайней мере моя точка зрения.
– Ох, я уже не могу дождаться! – с еще большим энтузиазмом воскликнула миссис Вертенсон. – Пожалуйста, продолжайте.
– Например, если ваш муж болезненно застенчив и замкнут, было бы идиотизмом с моей стороны злоупотреблять стеклянными стенами, так ведь?
Она улыбнулась.
– Нет. Роджер не застенчив. Но, разумеется, у него бывают приступы дурного настроения. Мистер Блум, я просто не знаю, как мне дождаться дня, когда вы приедете к нам. Устраивает вас вторник?
– Приезжайте к обеду. И привезите с собою миссис Блум.
– Миссис Блум не существует в природе.
– Да ну? – Лойс Вертенсон смущенно улыбнулась. – А я-то сказала Феби, что вы, безусловно, женаты и у вас по меньшей мере трое детей. Наверно, я так решила из-за вашего проекта школы. Чтобы придумать такой проект, нужно быть не только архитектором, но и любящим папашей. – Пауза. – Значит, во вторник?
Рафф сказал, что вторник его вполне устраивает.
– К этому времени и Роджер уже вернется из Дирборна, – заметила она. – Он сейчас иллюстрирует рекламную брошюру компании Форда и занят по горло. д когда Роджер работает, у меня одна забота: не подпускать детей к его мастерской.
– Сколько лет вашим детям?
– Три и семь.
– Если можно, я приеду пораньше. Мне бы хотелось посмотреть на них.
– Крис, мой старший, калека. – Она произнесла это быстро и бесстрастно, но ее открытое лицо как-то неуловимо изменилось.
– Так. – Рафф притушил сигарету о край пепельницы на доске.
– Полиомиелит. Это одна из главных трудностей – я говорю о проекте дома. – Голос ее стал живее. Она вынула очки из сумочки. – Крисси очень трудно передвигаться, а он, разумеется, самолюбив. Когда вы приедете к нам, мы сможем... – Она не договорила. – Вот наши координаты. Мы живем в Южном Ньюхилле. А новый участок расположен на вершине Ньюхилл-Коув, как раз над морем.
Они обо всем договорились, и Рафф проводил миссис Вертенсон в чертежную, где ее ждала Феби Данн. И тогда Эб взглянул на часы, повернулся к мисс Данн и спросил, нельзя ли ему пригласить ее, пригласить всех позавтракать в Тоунтон-клубе?
Вскоре после ленча Рафф сел в «виллис» и помчался на северо-запад, в Смитсбери, к преподобному Стрингеру. И вот уже остались позади прилизанные поместья, крокетные площадки и оживленные дороги окрестностей Тоунтона. Через Реддинг, Ньютон, Брукфилд, вниз по петляющему шоссе, по старинному металлическому, непрочному на вид мосту через Хаузэтоник, за которым начинается Личфилдский округ, вдоль каменистого речного русла и густо заросшей вечнозелеными растениями лощины, и еще дальше, через уютное селение Бриджуотер, где две церквушки и всего одна лавка, а потом прямо на север, с холма на холм по беркшайрским предгорьям.
По дороге он не расставался с волнующей мыслью о том, что будет строить дом Вертенсонов. Наконец-то реальная перспектива, а не проблематический шанс! От этого сознания его путешествие в Смитсбери приобретало особенную прелесть.
Строить среди такой нетронутой природы – одно удовольствие. В этой местности ему все по душе, как было бы по душе Моррису Блуму, который во время своих поездок устраивал бы здесь пикники и удил рыбу.
Да, природа здесь почти девственная: ее волнистые контуры ничем не стеснены, а на холмах и в долинах переливаются и багрянец осенней листвы, и желтизна златоцвета и орешника, и блестящая зелень лавров, и алые пятна ягод на кустах сумаха.
И при этом она полна дружелюбной мягкости и словно приглашает строить дома и поселки, которые слились бы с ней естественно и органично1.
Рафф не отрывал глаз от дороги – и тем не менее видел все, что простиралось за ее пределами, почти ничего не упуская; подобно большинству архитекторов, он обладал как бы дополнительным зрением, помогавшим ему схватывать все особенности, все примечательные детали ландшафта.
Он впервые проезжал по этой местности, и она глубоко восхищала его, поражая своеобразной красотой: серо-зеленые оттенки мхов и лишайников на невысоких каменных оградах вдоль пастбищ; рыжие, белые и черные пятна коров на фоне когда-то красных, но давно облупившихся сараев; крикливо-яркие петухи-флюгеры; зеленые конические сосны, достигающие в Корнуолле огромной высоты; речки и ручьи, их неизменный блеск и журчание; Хаузэто-ник, который то сужается, то расширяется; отмели и пересохшие русла, усеянные сизыми камнями, и сверкающие голыши на дне черных заводей – прибежище множества форелей.
Поворот на восток. Скоро Смитсбери.
Он с самого начала должен был приехать в эти места, в этот нетронутый уголок Коннектикута, где мечтал поселиться еще в сорок третьем году, когда впервые попал сюда вместе с воинской частью, и потом, в годы студенчества, когда приезжал из Нью-Хейвена на топографические съемки в Корнуолл, Ханаан и Шерман...
Для архитектора нет места более подходящего, чем этот край – суровый и неподатливый, хмурый, выматывающий душу, вросший корнями в традицию и именно поэтому достойный самых лучших образцов современной архитектуры.
Смитсбери. В центре города, у северного конца сквера, стоит конгрегациональная церковь. Рафф видел ее вторич-НО. Община организована в 1731 году. Церковь воздвигнута в 1809 году. Снаружи – характерная обшивка некрашеным гонтом, восьмиугольная башня, увенчанная изящной пирамидальной крышей. Изнутри – гниль, жучок, термиты.
Стрингеры жили тут же, за углом, в просторном, слегка обветшалом доме, принадлежащем церкви. Дом был в колониальном стиле. Рафф свернул на узкую подъездную дорожку и сразу увидел Кеннета Стрингера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181