Надо не забыть занести хозяевам овчарки оставшиеся от других собак препараты. Если мне не изменяет память, кое-что из «благотворительной аптеки» может пригодиться Рольфу. Как-то так давно сложилось, что оставшиеся медикаменты от выздоровевших пациентов возвращаются ко мне в дом и используются в таких вот случаях, как с Рольфом.
Погруженная в ветеринарные мысли, я не заметила, как подошла к своему дому, благо, что спускаться вниз гораздо легче, чем ползти наверх. Напоследок почему-то вспомнился Шурик. Вот еще одна собачья жизнь…
Там, на складе, теплая компания все-таки.

Опять кавказец, или летом надо отдыхать

– Все! Завтра едем на дачу, а то и лето пройдет! – накануне утром торжественно провозгласила я. В городе уже не оставалось дел, требовавших присутствия. У нас с мужем наконец-то начинался отпуск, а у дочери – каникулы. Восторг выразили все, и собаки! Они веселились за компанию, не понимая причины. Точное знание придет тогда, когда в доме начнут собирать вещи. Вот тогда у собак будет одна забота – крутиться под ногами, чтобы их – не дай бог! – не забыли дома. И только у меня перед глазами мысленно вставала картина зарослей сорняков, которые в начале июня должны были полностью заполонить наш небольшой участок. Ну еще бы! Как говорят, у кого чего болит, тот про то и говорит, а участок, как ни крути, это моя вотчина. Осуждающие взгляды соседей со своих чистеньких грядок меня волновали меньше. А вот то, что половина отпуска пройдет в прополке – такова уж моя жизнь, сама ведь хотела! Одна отрада – шоколадного цвета на моей шкуре хватит до глубокой осени.
Сказано – надо выполнять! Стимул был у всех, поэтому сборы закончились в рекордно короткие сроки, и на другой день ближе к вечеру наша красная «шестерка» пылила по направлению к «фазенде».
«Что за черт меня сюда принес?» – первое, что сказала я утром, увидев объем работ в доме по уборке, еще не выходя на участок. Побывав там, к первой фразе я добавила нечто более крепкое, но уже про себя. Но обратно ведь уже не уедешь, да и «общество» не даст. Так что ворчи или нет, а приниматься за обустройство запущенного жилища надо. Дочь благополучно усвистела к дачным приятелям, пообещав скоро вернуться (как же, жди только к ночи), муж занялся машиной, а у меня и выбора не осталось. Со мной остались два моих бультерьера. Они, позавтракав чем бог послал, отправились спать.
По приезде на дачу у домашних свой ритуал: исчезнуть на первое время с моих глаз, чтобы ненароком не припахали. И только собаки обладают поистине ангельским терпением и охотно составляют мне компанию.
Совсем забыла сказать, что перед каждой поездкой на дачу муж торжественно напоминает мною данное слово: на даче никто не должен знать, что я ветеринарный врач, в противном случае – прощай отдых и все такое прочее. Несколько сезонов я честно держалась. Но как-то однажды…
Однажды, что-то около полудня, когда солнце жгло так неимоверно жарко, что не очень спасало лежание на берегу озера, где вода была уже противно теплой, кое-как натянув на мокрый купальник длинную майку, а остальное барахло покидав в сумку, я брела вдоль забора и лениво посматривала по сторонам. Забор был Ленкин, в том числе и участок с домом, который он огораживал. Из-за забора слышался поросячий визг. Я не выдержала и заглянула через забор. В мозгах уже щелкнуло данное слово, но любопытство оказалось сильнее.
К Ленке, так ее за глаза величали все местные, отношение обитателей небольшого поселка было весьма специфическое, потому что она состояла на государственной службе и, кроме всего прочего, ведала всеми поселковыми делами. Расстрельная должность, особенно в советское время! Да и теперь начальников не очень-то жалуют. Местные обращались к ней официально – по имени-отчеству и в близкие друзья не особо набивались. Да и она не позволяла, держа дистанцию строгой официальности.
А поросенок продолжал свой концерт, и его тональность мне не нравилась. Интуиция подсказывала, что нужно вмешиваться. Напоследок меня посетила мысль о данном обещании, но не задержалась, и я крикнула:
– Что там у вас случилось?
– Я и сама не пойму! – с некоторой задержкой прозвучало в ответ, и Елена подошла ближе к забору, чтобы разглядеть, кто там любопытствует. Честно сказать, я ожидала другого ответа, типа – не ваше дело или что-нибудь вроде того. Похоже, что-то действительно серьезное случилось!
– Заболел? – почти утвердительно спросила я. – Зайти-то можно?
– А зачем?
– Хм… Лена! Я – ветеринарный врач! А дальше решайте сами, – уже проклиная себя за дурацкую привычку вмешиваться, сказала я.
– Заходите! Калитка – там, – она махнула рукой в направлении входа, все еще с долей сомнения в отношении моей специальности.
Через минуту поросенок оказался у меня перед глазами. Зверь, надо сказать, был не обычным – абсолютно черным. Судя по размерам, ему было три–четыре месяца. Повесив уши, он старался незаметно убраться подальше от корыта с едой. Сквозь черную шерсть просвечивали большие красные пятна по коже – один из самых характерных признаков рожи, наиболее часто встречаемого у свиней заболевания. Чтобы убедиться в этом окончательно, надо было измерить температуру.
– Температура какая? Измеряли?
– Нет. А как ее мерить? – тут же спросила хозяйка заболевшей хрюшки.
Пока она ходила за термометром, я дотронулась до ушей пациента – они пылали огнем. Поместив термометр в нужное место, получили цифру – 40,8. Приличное повышение, поэтому и аппетита нет. Елена тревожно наблюдала за моими действиями и под конец, не выдержав, спросила:
– Ну, что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87