Постояв так с минуту и видя, что собака его совсем не испугалась, он опустил передние копыта на землю и озорно притопнул. Бесстрашие собаки его, судя по всему, приятно удивило и настроило на продолжение знакомства.
Норка справедливо сделала вывод, что ее приглашают поиграть, и, припав на передние лапы, завиляла хвостом и коротко тявкнула в знак согласия.
Я во все глаза, боясь упустить малейшее движение, смотрела на эту картину, потому что, пусть простят меня за банальность, она была прекрасна. Мне совершенно не хотелось подходить ближе и совсем уж не потому, что я чего-то боялась. Они отлично разберутся без моих диктаторских указок! Там я явно лишняя!
Другие лошади тем временем подтянулись ближе к означенной парочке, насколько позволяла длина веревок. Коровы не проявили интереса и вполне равнодушно и лениво перекатывали жвачку по рту. Ну, ни дать ни взять как это делают двуногие с жевательной резинкой на малоинтересном театральном спектакле.
И вдруг… то, что произошло дальше, заставило меня вытянуться в струнку и, едва дыша, вспоминать всех чертей и святых по очереди.
Жеребец рванулся в сторону, сделав пару могучих прыжков, без труда выдрал кол, за который был привязан, и, победно задрав хвост, широким галопом поскакал по поляне. Нора, ни секунды не задумываясь, понеслась за ним. Звонкое ржание нарушило сонную тишину утра.
Остальные лошади, кроме белой мамаши с жеребенком, воочию увидев способ получения свободы, не замедлили им воспользоваться. Всего лишь пару минут назад поляна была олицетворением сонной безмятежности и покоя. Зато теперь она превратилась в стипль-чезную трассу. Другого сравнения мне в голову не пришло. Неслись, звеня кольями, сломя голову все, кроме коров, меня и жеребенка. Даже его белая мамаша, взбрыкнув, вспомнила молодость.
Жеребенок, коровы и я мудро переместились под прикрытие деревьев. Хоть мы все и разные, но на тот момент нами одинаково завладела мысль о собственной безопасности. Прикиньте сами: в среднем каждая лошадь весит полтонны, опять же волочащиеся за ними на приличной скорости колья очень могут поломать ноги любому из участников и, наконец, в азарте забывшая команды Нора. Помню, мне на ум почему-то быстренько пришел закон физики из школьной программы: сила – это произведение массы на ускорение. Получалось, что я по этому закону явно проигрывала, коровы – в какой-то степени тоже, а жеребенок, видимо на всякий случай, просто решил не рисковать!
Деревья давали гарантию относительной безопасности нашей небольшой, но живописной группе, так что мой взгляд опять приковало поле. Там все продолжало вертеться, но кое-что, если приглядеться, изменилось. Установился некий порядок. Скачку возглавил жеребец. В уровень его плеча, на безопасном расстоянии от копыт, летела белоснежная собака. Чуть приотстав, скакали остальные лошади, явно стараясь не наступить на волочащиеся колья. Показалось мне или нет, но стремительное движение доставляло удовольствие всем участникам! Увы! Но не всем зрителям!
Однако вытащить свою собаку из скачки я все еще не могла. Есть такое правило: если сомневаешься в выполнении команды, то и не командуй. Иначе собака привыкнет, что можно филонить… Я сомневалась, поэтому и молчала. Еще немного времени, и усталость сделает Нору более послушной.
Следующие пять минут ожидания были потрачены на то, что я на все лады проклинала себя, свою самоуверенность и недальновидность. Ну что стоило перед тем, как выйти на поле, взять собаку на поводок? Заодно досталось и хозяину лошадей, так хило вбившему колья. Правду сказать, ему досталось зря – согласно тому же закону физики, колья все равно были бы выдернуты.
Правильно говорят, не поминай черта – он, то бишь хозяин, и появился! Сначала на поляну вынеслось штук шесть собак, парочка из них явно была ягдтерьерами. Я невольно ойкнула, так как знаю эту породу – это же пиявки по хватке! Не успела я, в который раз за сегодняшнее утро, испугаться за Нору, как услышала длинную тираду из русских, но нелитературных слов, грянувшую, как гром, среди действительно ясного и солнечного неба… и повернула голову…
Через огород к пролому в изгороди несся здоровенный, абсолютно голый мужик. Впрочем, не абсолютно: на ногах, на босую ногу надетые, хлопали резиновые сапоги, а давно потерявшие стройность чресла были перетянуты коротким полотенцем, завязанным узлом под отвисшим пузом…
Доконало меня все-таки пузо – в такт движениям мужика оно, как резиновый мяч огромных размеров, скакало справа налево и обратно. Странно было еще и то, что оно не очень мешало ему бежать и заодно рыдающим басом изрыгать проклятия, разумеется, непечатные. В них на все лады поминалась моя собака, потом лошади, а замыкали тираду поминания рытвин на поле и рваных сапог, вероятно, его собственных.
Свора вновь появившихся собак не стала сопровождать своего владыку на поляну, а засела в огороде, по очереди взвывая. Их голый хозяин, прыжком преодолев поваленную жердь ограды, благополучно очутился на поле. Полотенце хлопало его по ляжкам, изредка кокетливо обнажая то, что нормальные мужики прикрывают хотя бы фиговым листком. Но ему все было оранжево, а может, и фиолетово. Метров через пятьдесят такого спринта с воплями он все-таки сбил дыхалку, и скорость его продвижения явно стала падать. Лошади и Нора перешли тем временем на более спокойный галоп, но все равно их темп мужику был явно не по силам. Он перешел на шаг, а затем и вовсе остановился и присел на первое подвернувшееся бревно. Вопли тоже поутихли, по крайней мере, со своего места я их уже не слышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87