Можно еще лед… А если что-нибудь серьезнее, то – позвоните! – напутствовала я, собирая инструменты.
Мы вышли, нагруженные сумками, нисколько не полегчавшими, и с чувством исполненного долга отправились домой.
– Ты довольна? – спросил муж уже на подходе к дому.
– Самой операцией – да. А вот стоило ли ее делать – не знаю… Время покажет, – ответила я и замолчала. Но, поймав вопросительный взгляд моего спутника и добровольного сегодняшнего ассистента, продолжила: – Понимаешь, ведь что ни говори, а собака превратилась в калеку… И еще вопрос, как она это перенесет. Да и хозяева тоже.
Мы часто потом возвращались к этой теме. Может быть, лучше было бы усыпить пса, а не заставлять мучиться и собаку, и людей. Разрешить наши сомнения могло лишь время… Споры утихли. Постепенно забылись…
Несколько лет спустя как-то вечером я стояла на остановке в ожидании автобуса. Оно – ожидание – затягивалось, и я стала наблюдать за небольшой стайкой собак, весело носившихся на газоне недалеко от остановки. Присмотревшись, я решительно двинулась в их сторону и тут же услышала: «Здравствуйте, доктор!» Конечно, я не узнала человека: у меня очень плохая память на лица, но собаку не вспомнить было невозможно: вывалив язык и часто дыша после веселой беготни, передо мной остановился ухоженный черный пудель. Джейси! Без сомнения, Джейси! Но… почему он на четырех лапах? Пес сел и в знакомом жесте протянул… Нет, не может быть?! К плечу собаки на хитроумной конструкции был приделан протез! Да еще как ловко!
– Неплохо получилось! Правда? – довольно произнес хозяин. – Это еще не все чудеса. Джейси у нас уже счастливый отец, у него около двадцати детей!
Я молчала и только изумленно разглядывала счастливую парочку. Вот и решился наш с мужем давний спор. Дело, как оказалось, не в калеке.

Мирта

В последние годы мне что-то нечасто удается выбираться на кинологические выставки. Причин для этого несколько, но главная – дефицит времени и всегда находится нечто более неотложное. Домашние тут же начинают ехидничать и понимающе улыбаться: постарела мать. Но сами в глубине души довольны – и без выставок редко видят меня дома. По тем же причинам я нечасто стою в центре ринга в качестве эксперта. Но тут неожиданно для меня образовался свободный день, сидеть дома для меня – сущее наказание, и поэтому, посмотрев выставочный календарь, я с изумлением обнаружила, что могу безнаказанно удрать из дома по более или менее уважительной причине: шла большая международная выставка, где я наверняка увижу много друзей, с кем давно не сводил случай увидеться. Так оно, в общем, и получилось.
Войдя в огромный спортивный дворец и чуть не пожалев о предпринятой экскурсии (несусветная толпа любопытствующих и болельщиков отбивала всякое желание пробиваться к рингам), я зажмурила глаза и шагнула в толчею людей и собак. Надо продержаться несколько минут, а потом будет легче. Проходя мимо одного из рингов, я увидела знакомую фигуру: полная женщина с короткой стрижкой уже начавших седеть волос внимательно наблюдала за перестановкой собак на ринге, ей как-то удавалось не обращать внимания на толпу снующих вокруг людей. Воспользовавшись тем, что ее внимание полностью поглощено событиями на ринге, я незаметно подошла и почти в самое ухо спросила:
– Что, немецкие овчарки еще не перестали интересовать старую гвардию? – Она быстро повернулась, и, узнав меня, ахнула:
– Ну, теперь подснежники в январе зацветут: как это ты умудрилась сюда забрести?
– Да вот, случайно оказалась свободной, – я кивнула на ринг, где еще на описании оставалось несколько овчарок, и спросила:
– Мирту вспоминаешь, я не ошиблась?
– Уж сколько лет прошло, а ей все равных нет, – немного задумчиво в тон мне откликнулась она…
***
Был вроде обычный день. Похожий на многие другие рабочие дни ветеринарной лечебницы. С утра главный куда-то уехал, сказав, что вернется к обеду. Не успел он скрыться из виду на своем стареньком драндулете под названием «Москвич-401», как позвонили из горветотдела и предупредили, что приедет машина по перевозке животных в первой половине дня, чтобы их забрать на Центральную станцию. Их – это сданных на усыпление больных, ненужных и бесхозных животных и трупы.
Для непосвященных подробности нерадостные, но это – часть работы любой городской ветеринарной лечебницы, которая почти всегда с обоюдного молчаливого согласия остается в тени. Сейчас все немного по-другому, но суть от этого не меняется: безнадежно больные, ненужные и бесхозные животные все равно есть, а значит, есть и проблема, которую, как ни крути, надо решать.
Приема ожидало несколько человек с собаками и парочка владельцев кошек, боязливо примостившихся в углу, подальше от тявкающей братии. Собаки, правда, и не пытались покуситься на легкую добычу, сидевшую по сумкам, им было не до того. У всех четвероногих было одно общее желание – убраться отсюда побыстрее. Ох, как я их понимала: сама не очень-то люблю врачей, особенно – стоматологов.
В общем, обычная картина. И, надев белый халат, я отправилась в кабинет приема животных. Санитары простерилизовали инструменты и шприцы – разовых тогда еще не было, а я, придирчиво оглядевшись, вызвала первого посетителя из очереди…
Дела пошли быстро, серьезных происшествий не было, и поэтому где-то через час или около того лечебница опустела. Вспомнив, что еще надо подготовить все сопровождающие документы по отправке животных, я удалилась в свой кабинет и занялась «писательским» трудом. Углубившись в бумаги, я и не услышала, как входная дверь хлопнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87