А он достал нож – успел-таки подобрать тогда, в покоях Оцмара! – и, прошептав над лезвием какое-то заклинание, взрезал обшивку непроницаемой на вид кабинки. Вытащил скомканное платье. Таира поежилась – только сейчас она ощутила пронизывающий ветер.
– Соблаговоли надеть, повелительница. Тебе помочь?
– Нет уж. Сама.
Он пошел по склону, внимательно приглядываясь к изуродованным телам. Наконец нашел то, что искал, и принялся стаскивать с трупа сапоги.
– Ты что, с ума сошел? Оставь сейчас же!
– До вершины еще далеко, госпожа.
Ненависть пополам с подозрительностью, чуть приглушаемая его трезвыми рассуждениями, вспыхивала по любому мало-мальски пригодному поводу.
– До вершины? Где спрятано голубое золото, да?
Он снова посмотрел на нее с тем бесконечным равнодушием, какого и в помине не было, когда он в первый раз появился вместе с Оцмаром. Потом принялся спокойно, словно и не было трех шагов до обрыва, под которым горел целый город, кромсать на длинные полосы свой плащ.
– Позволь твою ногу, госпожа. – Он опустился на колено и принялся деловито обматывать ее ступни плотной материей; делал он это так бесстрастно, что она невольно подчинилась. – На вершине не только голубое золото. Там Гротун.
Она почему-то подумала, что так называться может только какой-нибудь легендарный рыцарский меч.
– Оружие?..
– Мой корабль. В народе его называют Громобоем, а Полуденный Князь окрестил его Тунцом. – Она отметила про себя: он как-то совершенно естественно произнес: «Мой корабль». – Идем, госпожа моя. Твой летающий дом не мог оставаться в пламени, и нам предстоит искать его повое пристанище.
При упоминании о «летающем доме» у нее прямо-таки все заныло внутри только бы добраться, как до спасительной норы, до этого девятикупольного убежища, укрыться за дымчатой полупрозрачностью его теплых стен, забиться в какой-нибудь закуток между бесчисленными коробками, ящиками и сундучками, уткнуться в шелковистую шкуру неземного зверя – и забыть, хотя бы на минуточку забыть обо всех этих кошмарах…
Но ее окружал только гул пожарища, и смрад, и задымленное небо… И две птицы, стремительно мчащиеся к ней сквозь пепельную пелену.
Первая птица резко взмыла вверх и исчезла. Вторая приближалась.
– Гуен! – крикнула девушка, не веря своим глазам. – Гуен, сюда! Громадная, когда-то белоснежная птица легла на одно крыло и описала над ними задумчивый круг. – Гуен, не бросай меня!
Сова косила страшным немигающими глазом, не решаясь спуститься. Таира вдруг поняла, что отпугивает ее питомицу – блеск самоцветов на ее платье.
– Кадьян, – начала она, – сбрось с носилок…
И в этот миг словно беззвучный взрыв отбросил от нее тихрианина. Полыхнул металлический отблеск далекого пламени, и в полушаге от девушки возникла высокая фигура в закопченном полускафандре. Кадьян, упавший на четвереньки, выхватил нож и сжался, как пружина, готовясь броситься на защиту своей новой владычицы.
– Девочка, ты в порядке? – Щиток забрала откинулся, и суровое лицо Эрма блеснуло улыбкой облегчения. Я знал, что твоя птица разыщет вас. Принцесса здесь? Невредима?
Таира бросилась к нему и уткнулась в скрипучую ткань джасперянской одежды.
– Поздно, поздно, поздно… – повторяла она, захлебываясь слезами. Берестяной колодец… Ее в жертву принесли-и-и…
Он схватил ее за плечи так, что жемчуг и камешки посыпались им под ноги:
– Этого не может быть! Почему она не исчезла?
– Ее связали…
Он закусил губы так, что их не стало видно. Продолжая держать девушку на весу – ноги ее не доставали до земли, – он приблизился к обрыву и заглянул вниз:
– Где этот колодец?
– Где-то там… Вон, этот с челочкой, он знает.
Эрм круто обернулся – на склоне ничего, кроме останков несчастных носильщиков, не было. Несколько травяных бугорков. Не шарить же под каждым!
– Его рук дело? – мрачно проговорил Эрм, указывая на трупы.
Она затрясла головой, не желая сейчас вдаваться в подробности и без того загадочного побоища.
– Где наш корабль? – пролепетала она. – Я домой хочу!
– Вон за той башней. – Он кивнул на черное облако, за которым едва-едва угадывались контуры ступенчатого зиккурата.
Он слегка прижал ее к себе, а потом вдруг с силой отбросил, так, что она не успела даже вскрикнуть, а только зажмурилась. И тут же ступни ее, обмотанные кусками Кадьянова плаща, несильно ударились о гладкий пол.
Командорский шатер. Она дома.
Не веря своим глазам – ее впервые вот так, без предупреждения, взяли и швырнули через ничто. Она оглянулась и вдруг заметила узелок с собственной одеждой, которую она сняла в княжеских покоях. Она вспомнила свой легкий, воздушный бег, когда босые ступни едва касались пола, и усталая Сэнни улыбалась ей с предательского кресла, которое через несколько минут захлестнуло ее своим ожившим узором, и Оцмар, наверное, уже смотрел тогда на нее, розовую как фламинго…
Узелок с одеждой – вот и все, что уцелело от этой сказки.
И пустой девятиглавый дом.
Она присела на пол, чтобы размотать тряпки на ногах, и тут в овальном проеме, ведущем в одну из малых кают, увидела силуэты троих тихриан.
Они стояли, прижавшись лбами к прозрачной стенке корабля, и глядели на дальнее пожарище – наверное, окаменев от ужаса. Просто счастье, что им не довелось добывать на том обрыве, на котором она сама стояла минуту назад!
Совсем недавно они были счастливы – отец и сын, обретшие друг друга, отставной шаман, пригретый какими-то залетными кудесниками из чужедальних земель… Теперь они глядели, как горит их Пятилучье, самый прекрасный город на Тихри. И, самое страшное, ничегошеньки не понимали – то ли это война, то ли поджог, то ли небесный огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102